Стоял погожий октябрьский денёк. Комната с высоким побеленным потолком наполнялась звуками, доносившимися с далекой оживленной улицы. Где-то на перекрёстке визжали тормозные колодки легковушек, не успевших прорваться на желтый свет, и басили возмущенные голоса пешеходов.
Чуть поближе можно было расслышать, как запоздало шлёпаются кленовые листья на влажный газон, и как шуршат их прелые охапки под ногами неспешных прохожих.
Внезапно прямо за окнами захлопали крылья чем-то испуганной птицы и зловеще раздался треск сломанной ветки. Высоко в небе артиллерийскими выстрелами хлопнули раскаты грома. В воздухе запахло электричеством.
«Русские идут!» — подумала Элиза.
— А вот и я, здравствуй, моя хорошая, — в комнату зашел улыбчивый человек в белом халате с огромным пакетом в руках. — Ну, как ты здесь? А я с презентом.
«Это маньяк!» — ещё раз подумала Элиза. Но вслух ответила:
— О, дорогой! Как ты меня нашёл в этом безграничном пространстве таинственной вселенной?
— Милая, ты не на сайте. Пожалуйста, выйди из образа космической нимфы.
— Да как ты смеешь со мной так разговаривать! Знаешь ли ты вообще, кто я такая?
— Знаю, знаю… — печально вздохнул мужчина. — Солнце сетевой поэзии. Молодая, красивая, талантливая…
— Да! И отнюдь не бешусь.
— Угу. Ну это как сказать. Впрочем, посмотри, у меня здесь для тебя подарок, — молодой человек извлек из большого хрустящего пакета плюшевого медведя с одним глазом. — Вот. Это Миша! Миша, знакомься, это Элиза.
— Какая мерзость, — скривилась в сардоническом оскале возмущенная поэтесса. — Эта фашистская мягкая игрушка – гнусная путинская провокация!
— Ну, отчего же сразу фашистская? Просто плюшевый медведь.
— Тогда почему у него такое противное холопское имя «Миша»…
— Хочешь, назови его Михась. Или Мишико. Какая разница?
— Прошлый раз ты тоже так говорил, когда подарил мне зубную пасту Аквафреш. Я только потом заметила, что из тюбика вылезает совершенно бесформенная масса в жутких цветах российского флага. Рашистское бесиво! Фетиш Мордора! Какая разница… — истерично передразнила собеседника Элиза.
— За пасту извини. На складе накладочка вышла. Конечно же, придётся сообщить куда надо, ты не переживай, — молодой человек досадливо пожал плечами и неожиданно покраснел.
«Эх, говорила мне зав отделением Варвара Капитонна: «Поморин бери».
— А игрушку, кстати, ты сама принести просила.
— Не оправдывайся. У тебя нет мозга. Ладно, пусть будет. Назову его Maksim и раскрашу под придурошного кота. Вместе мы остановим ордынскую нежить.
— Вот и славно, вот и хорошо, — произнёс мужчина, умиротворённо потирая руки. — Ну, вы тут общайтесь, а я пойду, пожалуй.
Вот уже более полугода молодому специалисту по психиатрии Нестору Ивановичу Перемогатько приходилось изображать из себя мужа больной шизофренией Эллы Брутальдовны Пшик, которая сама себя ласково называла "Принцесса Элиза де Займи", и каждый день требовала вина, поклонников и оваций.
По причине дефицита лекарств и нестабильного экономического положения в стране руководство стационара решило пойти на хитрость и выбрало из числа молодых сотрудников несуществующего мужа для Эллы Пшик, который раз в неделю выслушивал больную и потакал её величественному бреду.
Это был не только своего рода научный эксперимент, но и жертвенный поступок во имя будущего человечества и успешной сдачи предстоящей кандидатской диссертации.
Ведь когда-то же должен закончиться весь этот бардак...