Тайное возвращение дона Мигеля домой
на исходе последнего дня месяца июля,
удивительно совпавшее со временем
цветения олеандра и полнолунием
Слушайте, слушайте! Будет сегодня
Донна убита сиятельным доном!
Светлость его пропадала в походе
И возвращается к полночи скрыто.
Донна прекрасная, дней не считая,
Плакала так, что разбила два сердца,
Дона Родриго и дона Алонсо.
В общем, бескровной не станет интрига.
Донна в мантилье и розовом платье
Вечером выйдет гулять под луною.
Выйдет луна вместе с доном Алонсо.
Выйдет весь город бесшумно и скрыто.
Дона Родриго никто не разбудит,
Верный слуга опоит его зельем,
И в одиночестве под олеандром
Сядет печалиться донна Розита.
Лунной идиллии донны и скорби
Вздох ветерка не посмеет нарушить –
Он затаится в кустах олеандра,
Буйной листвою и полночью скрытый.
Ах! – по несчастию щелкнет заколка,
Чтобы упасть на дорогу со звоном,
И проходивший в сей миг дон Алонсо
Бросится в ноги заплаканной донне.
Скроют луну набежавшие тучи –
Это сиятельный дон, не сдержавшись,
Выйдет из душных кустов олеандра,
Но прочитает неправильно сцену.
Страстно обнимет он донну Розиту,
Жаркой щекою в мантилью уткнется
И, взгляда не тратя на дона Алонсо,
Прикончит неверную донну открыто.
Весенняя мойка окон
А. Д.
Что-то бабы да вороны
Раскричались под окном
Голосами похоронок
О вороньем нежилом.
Если верить этим птицам,
Если слышать этот рот…
Оттого им и кричится –
Бездна жалит, бездна жжет.
Нет им имени, Алена.
Ничего не говоря,
Отмывает от вороны
Мама рамы с букваря.
Тут вопрос принципиальный:
Если с бабами беда,
Лечат окна радикально
Только тряпка и вода.
Когда звезды были большими
Худая осень в кардинально сером
Продефилирует без слов по языку.
Запомнить до прожилок не смогу…
Откроют лужи мокрые глаза
Смотреть последний сон эСэСэСэРа.
Наш опелек «Нажми на тормоза»
Приобретет хорошие манеры
И перестанет фыркать на людей.
Все звездопады прочитает шкурой –
И ничего не сделается ей.
Наш Рим поделит преданных гусей.
………
А Эверест большой макулатуры
Не снимет белой шапочки своей.
Изабелла
А закат до воспаления розовый.
А закат – и описать не смогу.
Это птица над холмами и лозами.
Это снег и лепестки на снегу.
Изабеллы виноградные косы.
Губы. Капля Изабеллы у губ.
Будут розы – что ты сделаешь с розами,
Сто закатов. Все равно не смогу.
Будут обереги, белые реки
И снега. Но больше белые снеги.
На бабочек смотреть
На бабочек смотреть издалека
Катать на языке морское слово
Носить ребенка позднего второго
Качать уснувший ветер на руках
И ждать дождя по-летнему слепого
И ждать у пирса лодку рыбака
На бабочек смотреть издалека
Птичье молоко
Шумят мои руки и тянутся в небо.
Но это лишь руки. Но руки и небо.
И корни кривые уходят во тьму.
Но черви ее не видны никому.
И пьют они, корчась, подземные соки.
Но белые птицы на ветках высоких.
Поют, и не помнится им ничего
Про черное птичие молоко.
Снег пошел под воскресенье…
Вышел ночью на мороз,
Надышал стихотворенье,
Так вот в варежке и нес.
Не упал, не поскользнулся.
Поскользнулся – не упал.
Чтоб ребенок не проснулся,
Чтоб ладонь не потерял.
Schwansee
Ж. А., учительнице музыки
Ах, Петр, ах, Петр, ах, Петр Ильич,
Снежное озеро в утреннем небе,
Дом, где живет умирающий лебедь.
А скрипачам только ключик скрипич…
В дом, где лежит ускользающий ключик,
Я захожу с бесполезной коробкой.
Ключик уже ничему не научит,
Ключик уснет в сероглазой хрущевке,
В серой, как зимнее небо, постели.
Белые лебеди к морю летели…
Ах, отчего это так хорошо –
Чтобы зеленые пачки звенели,
Чтобы под снегом никто не нашел
Мертвой весны старика Боттичелли…
Телеграф
я еще помню белые почки телеграфных столбов
к весне из них вылуплялись молодые перелетные грачи
только объявить что она идет и уже пора
(грачи это такие безымянные птицы прилетающие когда пора и улетающие когда совсем рано)
потом появлялись первые свежие листья и проснувшиеся от голода бабочки
осенью всех уносило ветром
на голые деревянные плечи еще садятся городские вороны
он уходит в историю
скоро зима
Галантерея
*
на дне моей памяти много разноцветных пуговиц
лучшие гузиковые бусы для рыб и осьминогов
они любят перебирать их глазами
трогать щупальцами и уплывать
не оставляя слова в галантерейном магазине
*
нет повода для самоубийства
но есть хорошая возможность
потом пожалеешь
*
скоро паводок
а ты все уходишь
возьми кораблик
*
смерть сильнее
поэтому я за жизнь
*
Изабелла выходящая на берег озера
в Долине Роз
на закате
три строчки про молдавскую осень
(на самом деле ее звали Л'аурa
думаю как приукрасить такую действительность)
*
Лаура с подругой
они целый год жили в моей комнате
а я нет не в своей на всю оставшуюся
и мне все равно не доверяли
бабушке нужны были медсестры под рукой
второкурсницы
на курс умнее меня
из одного села
подругу звали Сильва
*
теперь когда дочка подходит со шприцем я ей тоже не доверяю
и правильно делаю
кого интересует ее красный диплом
сильно умная а дело деликатное
как говорила моя бабушка
*
они говорят с Богом на домашнем языке
путая тапки причесываясь на ходу и не глядя в зеркало
будь ты трижды артист и сто раз атеист
через закрытую дверь другой зритель не входит
*
стих никогда не спрашивает
а ты меня понял
*
какая-то луговая станция
фанерные чемоданы тревожные узелки тугие узлы на память
поезда отправляются Владимирова бежит Юматов прыгает
старый фильм еще показывают актеры давно мертвы
вроде бы туда ничего не заберешь
кто-то же уносит весь мир
не забыть положить соломенную шляпку
такие теперь все равно никто не носит
*
когда еще земля была круглая как шар Пикассо
с нее то и дело куда-нибудь скатывались
что создавало определенные неудобства для окружающих
теперь ее хорошо видно в новом прямоугольнике с форточкой
там растет фонарь с пятью деревьями
из них две акации
и куст шиповника
Цветение зеленого горошка
Лоскутик старого окна
Усы зеленого горошка
Ах биография окошек
Шагреневей всего руна
Вот это утро чумовое
Вот эта лужа в полдвора
И воробьи и мошкара
В масштабах глобуса немое
А вот такое – В О Т Т А К О Е
И не немое ни совсем