В пронзительной тишине квартиры,
где-то там, за стеной, визгливо,
что-то проговорило
старое пианино.
Наконец... наконец мы одни!
Застыв в кристалле слезы,
её тело,
в чем-то снежно-белом,
двинулось ко мне обнаженным,
рассекая темно-тягучий воздух,
круто замешаный на ее тоске и моей решимости.
А в пронзительной тишине квартиры,
где-то там, за стеной, старое пианино
что-то нам говорило...