Ночь была слишком гордой. Ночь была слишком людной.
Ночь затопила город, как разлилась по блюду.
Воздух костры не грели, воздух был слишком мёрзлым.
Просто костры горели – в воздух роняли слёзы.
Ввысь возносились искры, к звёздам – земные звёзды.
Руки маслин обвисли, словно к земле примёрзли.
Холодно было очень, хриплыми стали птицы.
Только петух пророчит, злится и голосится.
Дважды прорезан воздух вскриком его ужасным.
Эти глаза, как звёзды, вспыхнули и погасли.
С первым мелькнувшим бликом молнией воздух вспорот,
И петушиным криком на ноги поднят город.
Утро пришло, но утро не наступило даже.
Время спешит, как-будто, или ползёт? Но страшен
Бег его – скорость ветра, ход его – лёд безмолвный,
Взлёт его легкий. Где-то время прошло по кровлям.
Время прошло по душам и по морям пустынным.
Храм разорён, разрушен, камни под солнцем стынут
И леденеют, словно айсберги в океане.
Время прошло – безмолвны и безразличны камни.
Но не безмолвно время – выкриком петушиным
Всю глубину измерит преданности. Лавина
Звуков, обрушив душу, клонит её всё ниже.
«Я не хотел. Послушай. Я не хотел. Пойми же».
Память слова доносит эхом и взглядом долгим,
Словно настала осень этой весной. Промокли
Даже глаза, а слёзы стали острее терний,
Горче полыни. Мёрзлый воздух пронзает тени.
Тени ушли на запад. Мёртвое солнце вышло.
Вот и настало завтра. «Я не хотел… Прости же».
*
Звёзды, кажется, и те поколебались,
И озябли руки от огня.
Вздрогнула от вздоха грудь, как парус:
«Трижды отречёшься от Меня».
Страшный петушиный вопль стремится
Свет огней на солнце поменять,
Сердце всколыхнулось, словно птица:
«Трижды отречёшься от Меня».
Облака, как слёзы, стали падать
На лицо, растаяв от огня.
И шепнула преданная память:
«Трижды отречёшься от Меня».
*
В хаосе и в том всеобщем горе,
Что колеблет землю до основ,
Тишина раскинулась, как море,
Тишина обрушилась, как молот,
На виски гранитом страшных слов
Отречения. Душа поколебалась,
Взглядом страшным словно пронзена.
Прощена. Но горькая усталость
Захлестнула горло и осталась
Неизменна, не изменена
Никакими бурями земными.
Совесть время обращает вспять,
Где минуты горестно застыли,
И костры горящие остыли,
И опять кричит петух, опять!