Так называли балерину Анну Павлову современники. Она действительно не танцевала, а словно парила над сценой. И не интересовало ее ничего, кроме театра, кроме балета. Другие примы Мариинки крутили романы с членами императорской семьи и не только, коллекционировали драгоценности, меха, особняки, роскошные выезды. Для нее этого словно не существовало, как не существовало околобалетного мира сплетен и интриг. Она танцевала – и только в этом была вся ее жизнь.
Ну, почти вся.
Анна была незаконнорожденной дочерью крупного московского банкира Лазаря Полякова и его горничной – Любови Павловой. Отец дочь официально не признал, но позволил дать свое отчество, и впоследствии внимательно, хотя и издалека, следил за ее жизнью.
Девочка родилась недоношенной 31 января 1881 г.
Из-за слабого здоровья росла худенькой, имела бледную кожу и часто болела. Поляков устроил так, что первые годы жизни они с матерью жили на чистом воздухе в окрестностях Санкт-Петербурга. Не в Подмосковье – банкир тщательно оберегал свою репутацию, а сплетни о побочной дочери нанесли бы непоправимый урон его репутации. В Москве нравы всегда были более консервативными, чем в столице.
Там же, по-видимому, было выправлено и свидетельство о рождении Анны. В метрике не было прочерка после слова «отец», там значился некий солдат Лазарь Павлов. Не признавая дочь, отец избавил ее от унизительного определения «незаконнорожденная», и дал возможность в будущем вести нормальную, скромную жизнь.
Знал бы он, какой «скромной» она окажется!
Мать она обожала дочку, баловала по мере сил, а однажды, скопив немного денег, купила билеты на премьеру «Спящей красавицы». Почему балет, о котором хрупкая и болезненная Аля Павлова слышала краем уха? Неизвестно.
Но это зрелище изменило в корне изменило ее судьбу. Тихая и кроткая, никогда ни о чем не просившая девочка твердо заявила, что хочет стать балериной – и только балериной. Однако учеба в балетной школе стоила немалых денег, которые ее мать не смогла бы скопить за всю жизнь.
Заплатил банкир.
Перед членами приемной комиссии предстал бледный малокровный ребенок со сгорбленной спиной. И случилось чудо – Аню приняли в школу. Разумеется, чудо было рукотворным: Лазарь Поляков мог бы рассказать о том, как оно произошло, но предпочел – как всегда! – этого не делать.
В 1891 г. девочку приняли в балетное училище. Дисциплина там была очень строгая. Занятия только балетном искусством длились по 8 часов ежедневно. И более крепкие не всегда выдерживали – уходили. Некоторые, но не Анна.
Уже тогда у Анны Павловой проявился боевой дух и колоссальная сила воли.
Она старалась быть лучше всех, хотя из-за слабого здоровья переносить такие нагрузки ей было тяжело.
Поначалу многие педагоги сомневались, что из девочки выйдет толк. Но их сомнения развеялись уже после первого года обучения. Хрупкая девочка выросла, окрепла, освоила начальную технику. И раскрыла свой талант, которому среди других учениц балетной школы не было равных.
Во время учебы Анны к ним в училище приехала с визитом царская семья. Анна вместе с другими воспитанницами тогда впервые вышла на сцену перед такой важной публикой. Но, казалось, это не произвело на нее ровным счетом никакого впечатления. Она просто танцевала – как всегда, как будто за ней наблюдали не государь с государыней и царскими детьми, а педагоги в классе во время занятий.
В 1898г. 16-летняя Анна окончила училище с «красным» дипломом и присвоением звания «первой танцовщицы».
Выпускной партией была роль дочери дворецкого в спектакле «Мнимые дриады».
Молодая выпускница сразу попала в состав Мариинского театра. Выглядит, как чудо, но такова была сила ее таланта. Первый раз на большой сцене она выступила в танце втроем в балете «Тщетная предосторожность».
Через два года ей доверили танцевать центральную партию в постановке «Дочь Фараона» на музыку Цезаря Пуни.
Чуть позже Анне Павловой поступило предложение станцевать роль Никии от Мариуса Петипа, который ставил «Баядерку».
В 1903 она танцевала партию Жизель в одноименном балете. Сцена была буквально завалена цветами. Повторить этот триумф, смогла только много лет спустя Галина Уланова. И не просто повторить – затмить, что было практически невозможно и произошло только потому, что большинство верных поклонников Анны Павловой к тому времени жили уже не в России.
Начало XX в. было ознаменовано новаторскими идеями и реформами в балетном искусстве. Активным сторонником перемен был хореограф Михаил Фокин.
Анна Павлова стала первой, кто стал участвовать в постановках М. Фокина. Он стал ее новым учителем.
Она танцевала партии в таких его постановках, как «Эвника», «Шопениана», «Египетские ночи».
Газеты писали о начинающей балерине с восторгом:
«Гибкая, музыкальная, с полной жизни и огня мимикой, она превосходит всех своей удивительной воздушностью. Когда Павлова играет и танцует, в театре особое настроение».
Однако самым выдающимся плодом сотрудничества с Фокиным стал балет «Умирающий лебедь», в котором звучала музыка К. Сен-Санса.
Анна выполнила эту партию практически на полной импровизации. И этот танец стал символом и шедевром всего балетного искусства.
Сам композитор, присутствовавший на исполнении этого балета, был потрясен современной трактовкой его музыки и тем, как балерина смогла передать эту гамму чувств через танец. Представленный балерине композитор, восхищённый её выступлением, воскликнул:
- Мадам, благодаря Вам я понял, что написал восхитительную музыку!
Естественно, у неё появились поклонники, мужчины назначали ей свидания, дарили подарки, однако Анна отвергала всех, а щедрые дары отсылала назад растерянным ухажёрам. Она была горда, чувственна и непредсказуема.
- Я — монахиня искусства. Личная жизнь? Это театр, театр, театр, — не уставала повторять Павлова.
И… лукавила. Анна категорически отвергала случайные связи. Поэтому в отличие от коллег она долго оставалась одинокой. Но личная жизнь у нее конечно же была, только балерина тщательно скрывала ее ото всех.
Впрочем, особо скрывать было пока нечего
В феврале 1906 года после одного из выступлений Анне преподнесли огромную корзину хризантем от анонимного поклонника.
С тех пор подобные подарки гениальная танцовщица стала получать после каждого выхода на сцену. И по-прежнему, ни записки, ни даже визитной карточки…
Так продолжалось четыре года. Роскошные букеты, которые невозможно было вернуть неизвестно кому и атмосфера таинственного поклонения издалека «жрице искусства».
Хотя никто бы не осудил молоденькую приму-балерину за один или даже несколько романов. «Любовницы их Мариинки» - это был высший шик, доступный далеко не каждому. А товарки Павловой даже гордились тем, что им поклоняются такие знатные, богатые и влиятельные господа. Талант, точнее его наличие, в данном случае становился вещью второстепенной.
В 1907 г. Мариинский театр поехал с гастролями за границу в Стокгольм. Там выступления прошли с большим успехом. Именно после этих гастролей в Европе впервые заговорили о блистательной молодой балерине, выступления которой имели такой оглушительный успех, что даже король Оскар II, восхищённый талантом Павловой, на прощание вручил ей орден «За заслуги перед искусством».
Восторженная толпа встречала балерину овациями.
«Меня встретили целой бурей рукоплесканий и восторженных криков. Я не знала, что делать», — вспоминала Анна Павлова.
Однако Анна хотела свободы в действиях и самостоятельности в принятии решений.
В 1909 г. она сама ставит спектакль «Ночь Рубинштейна». Этот танцевальный монолог о безумной страстной любви публика встретила овациями.
Тогда балерина, оглушенная успехом, принимает решение уйти из театра. Театр не хотел отпускать свою приму, и Анна идет на компромисс.
Она заключает контракт лишь на участие в некоторых, наиболее любимых спектаклях.
Но идея создать свою мобильную труппу, и заявить о русском балете на весь мир не оставляет великую балерину.
И тут появился «таинственный незнакомец». Страстный поклонник на этот раз положил в корзину с цветами свою визитку и записку с приглашением на свидание, но которое Анна после недолгих колебаний согласилась.
Новый знакомый был выходцем из аристократической семьи, принадлежавшей к старинному дворянскому роду. Он занимал высокий пост советника в Сенате, был прекрасно образован, владел несколькими иностранными языками и всерьёз увлекался искусством. Покровительствовать начинающей балерине, как это делали члены императорской семьи, казалось Виктору престижным.
Молодой предприниматель стал покровителем молодой артистки, что, впрочем, было по тем временам достаточно модным. Однако жениться на ней, о чем наивно мечтала девушка, Виктор и не думал. Он снял для Павловой квартиру, оборудовал одну из комнат под танцевальный зал, что для молодой балерины являлось в то время непозволительной роскошью.
Каждый раз, встречая девушку после спектакля, Виктор преподносил ей роскошные подарки, возил по дорогим ресторанам, приглашал в компании обеспеченных, интеллигентных и известных людей, а вечером привозил её в квартиру, где часто оставался на правах хозяина до утра.
Но чем дальше узнавала Павлова нового знакомого, тем отчётливей понимала, что Дандре вовсе не нуждается в ней, а неравный брак со скромной девушкой для него невозможен. И она ушла от него, предпочтя одиночество унизительному положению содержанки.
- Я поначалу боролась, — вспоминала Павлова, — начала с горя просто кутить, желая что-то ему доказать!
А потом, в который раз последовав своему девизу, вернулась к работе. Но уже обеспеченной дамой, почувствовавшей вкус независимости.
«Артист должен знать всё о любви и научиться жить без неё»,
обронила она как-то.
В 1910 она выплатила театру большую неустойку за преждевременное расторжение контракта и ушла в «свободное плавание». А чтобы быстрее забыть сердечнее неурядицы, отправилась за границу. О Викторе она старалась не вспоминать.
Самостоятельные гастроли со своей уже труппой она начала с оглушительного успеха во Франции и Англии.
В Москве вышла на сцену Зеркального театра, установленную в саду Эрмитаж. Затем организовывается длительный тур по Европе.
После своим балетом Анна поразила публику в США, Чили, Бразилии и Аргентине.
В каждой стране балерина любила изучать местные танцевальные традиции. Потом она включала их в свои балетные постановки.
Балетная труппа Анны Павловой была единственной, у которой в репертуаре можно было увидеть восточные мотивы, африканские и индийские движения.
В Австралии были так покорены грацией и легкостью балетных па танцовщицы, что в ее честь придумали воздушный десерт и назвали его «Павлова».
Во многих английских городах воздвигли памятники, изображающие русскую приму балета.
Её называли «Божественной» и «Восхитительной». Говорили, что она – «Белый Лебедь» и даже «Фея лебединой стаи». Одна девочка написала родителям:
«Помните, вы рассказывали: тот, кто увидит фею, будет счастлив всю жизнь. Я видела живую фею – её зовут Анна Павлова».
Ее именем назвали дорогие духи, а в модных лавках расхватывали манильские шали, так любимые Анной Павловой.
Так к Анне Павловой пришла известность и про нее стали говорить:
«В ее танце живет сам Бог».
А у Виктора Дандре тем временем дела шли неважно, словно Анна забрала с собой его удачу. Провернув неудачную сделку, предприниматель задолжал огромную сумму, погасить которую в положенный срок так и не сумел. Он попал в тюрьму, не найдя крупной суммы денег, которая требовалась для внесения залога и его освобождения на время длительного судебного процесса.
Родственники средств собрать не смогли, а богатые друзья отвернулись от неудачливого партнёра. Для Дандре начался трудный период мучительного ожидания за решёткой в одиночестве и сомнениях.
А Анна блистала уже в Париже. Сергей Дягилев, который открыл во французской столице русский балетный театр, пригласив туда Павлову и Вацлава Нижинского, не просчитался. О русском театре заговорили, его стали посещать люди из высшего света, посмотреть на русскую балерину приезжали со всей Европы.
Будущее казалось таким заманчивым и ярким. Однако Павлова неожиданно покинула Париж и направилась в Лондон. Спустя несколько месяцев Дягилев узнал, что его любимая солистка подписала контракт с известным театральным агентством «Брафф», по кабальным условиям которого она должна была танцевать по два раза в день в трёх странах — Англии, Шотландии, Ирландии. За это танцовщица получила аванс — внушительную по тем временам сумму.
Собранные деньги она… сразу же переправила в Россию для освобождения Виктора из тюрьмы. В Париже она узнала, что ее любимый человек – в тюрьме, и сердце ее дрогнуло. Других мужчин в ее жизни так и не появилось, а вот барон Дандре, уже не блистательный сановник, а нищий арестант так и остался в сердце.
«В Париже я решила, что без Дандре жить не могу. Я сразу же вызвала его к себе, — вспоминала Павлова. — Мы обвенчались в церкви, под секретом. Он ведь мой, только мой, и я его обожаю».
Она все знала о любви, но жить без нее не могла. А поскольку Виктор покинул Россию тайно и возвращение для него было невозможным, навсегда осталась за границей и Анна Павлова.
Может быть, к лучшему?
Анна взяла у Виктора обещание, что он никому не расскажет об их браке. Обещание он сдержал, но постоянно находился рядом с ней.
Их брак оставался в тайне долгие годы. Виктор сдержал обещание, данное в день свадьбы Анне. Он поклялся молчать об их союзе. На великодушие бывший покровитель ответил сильнейшим чувством, которое вспыхнуло в его сердце, чтобы не угаснуть до последних дней.
Когда контракт подошёл к концу, Анна решила организовать свой театр и набрала труппу артистов. Так бывшая прима Мариинского театра стала хозяйкой небольшого театра. В тот же год она купила роскошный особняк близ Лондона, на берегу чистейшего озера, где плавали белые лебеди и вокруг росли экзотические растения, привезённые балериной из разных уголков мира. Казалось, судьба супругов не зависела больше ни от кого.
Виктор взял на себя все хозяйственные заботы, обязанности бухгалтера и менеджера. Он отвечал на корреспонденцию, вёл деловые и личные переговоры, организовывал гастроли, следил за костюмами и декорациями, принимал и увольнял актёров. Однако Павлова всё чаще выражала неудовольствие. Она упрекала мужа, скандалила, кричала, била посуду и плакала.
После долгих истерик и слёз балерины супруги мирились, и, казалось, их семейной идиллии опять ничего не угрожало. Вновь Виктор решал все проблемы жены, а Анна бегала по дому и театрально кричала служанке:
- Кто посмел вычистить ему ботинки? Кто в моём доме осмеливается заваривать ему чай? Это моё дело!
Однако эмоциональная и темпераментная Павлова могла тотчас же изменить настроение и с новыми обидами броситься на Виктора.
Друзья, часто становившиеся свидетелями этих ссор, спрашивали потом у Дандре, как он мог всё это терпеть и почему не ушёл от Анны. Тот молчал. Видимо, у него на это были свои причины, известные только им двоим.
Он боготворил её, благодаря за щедрость и великодушие. Она не могла забыть ему давней, нанесённой в юности обиды. Простила ли она его — вряд ли мы когда-нибудь узнаем. А привычка носить все в себе и никому ничего не рассказывать о своей жизни переродилась в нервную болезнь, от которой больше всех страдала сама Анна. Немудрено – тридцать лет каторжного труда, бесконечные гастроли, переезды из одной страны в другую…
Мечтала ли она о детях? Кто знает. Сама, во всяком случае, ни разу не обиолвилась об этом даже случайно.
«Я — монахиня искусства. Личная жизнь? Это театр, театр, театр…»
А театр можно иногда устраивать и для одного-единственного зрителя.
Она никогда не рассказывала о своей личной жизни, в которой был один-единственный мужчина. Вся её жизнь – истинная, настоящая, известная и открытая каждому – была в танце. И она успела умереть до того, как ушла со сцены…
В январе 1931 года Анна подхватила тяжелый плеврит. Мучаясь от кашля и боли при дыхании, балерина не отменила назначенную поездку в Голландию. В поезде ей стало хуже.
В гостиничный номер был в срочном порядке вызван личный врач королевы.
После осмотра он поставил диагноз «плеврит» и настаивал на срочной операции. Но балерина не могла допустить отмены концертов и отказалась. Мысль о смерти просто не приходила ей в голову.
В Голландии она и скончалась, ночью 23.01.1931 года не дотянув всего несколько дней до своего пятидесятилетнего юбилея.
Сломленный горем Виктор долгое время не мог вернуться к обычной жизни.
Он не хотел верить, что Павловой больше нет. Создав клуб поклонников своей знаменитой жены, Виктор Дандре желал лишь одного — чтобы о великой балерине XX столетия помнили много лет.
К сожалению, клубу не удалось просуществовать долго. Тем не менее имя русской балерины, легендарной Анны Павловой, навсегда вошло в историю мирового балета.
P.S. Ее танец умирающего белого лебедя смогла повторить только Майя Плисецкая много лет спустя.