на горе-горе распеваются петухи.
беспокойна кровь, а иванова ночь темна.
о тебе, мой свет, буду пить и писать стихи
семь свинцовых лет, на восьмой замолчу сама.
а потом другой, что тебя не в пример сильней,
невзначай придёт, будет ждать меня ровно семь
окаянных лет из объятий пустых теней —
но растратит речь и уже замолчит совсем.
петухи орут, исступлённо ведут рассказ,
как сгорает солнце на жертвенном алтаре.
семь да семь — равно безнадёжно и напоказ.
оседает пепел на лысой горе-горе.