* * *
Садись в мои кресла потертые,
давай помолчим по душам,
никоим бессмысленным дерганьем
верховную связь не круша.
Вот чай в истонченных стаканчиках,
серебрянной ложечки фарс,
и сквозь подстаканники сканные
багрится расплавленный Марс.
Ты слышишь как тикают ходики,
порхая сквозь численный круг?
Мы стали не эльфы, но хоббиты,
детей упустивши из рук,
причин не найдя и причалов,
в немотном ослепшем строю...
...Зачем эта птица вскричала,
что будем блаженны в Раю,
обОжены с края до края,
грехи исповедав в зеро,
единые сестры и братья,
бесплоды, что в камнях зерно?
И, кто причаститься успеет,
им в душу, как в севрский фиал,
сойдет благодатность елея,
им смертный не страшен оскал...
И от тишины обалдевшие,
с особенным чувством вины,
взглянули на юную девушку
в окне незнакомой страны.