Гусляр-песнопевец в раздумье сидел
Один после тризны Олега.
Лицом он был тёмен, а волосом бел,
Белее холодного снега.
Глядел он на хмурый закат за рекой
И струны задумчиво трогал рукой.
И что-то шептали, шептали без сил
Усталые верные гусли,
А в небе внимательный ворон кружил,
Да плакали в зарослях гуси.
– И диво ли, – гуслям промолвил певец, –
Что смерть предсказал ему вещий мудрец?
Мы все умираем – то неба закон,
Но каждому смерть по заслугам.
Раз плыл со своею дружиною он,
Доверясь и вёслам, и стругам.
И вот над Днепром под грядой облаков
Увидел он город на гребне холмов.
Надёжные стены скрывали дома,
От врат разбегались дороги,
И мудро глядели с вершины холма
На мир деревянные боги.
И хищно на город уставился князь,
И жадность, как пламя, в душе занялась.
Он воинов спрятал, кольчугу – долой,
И Игоря на руки принял,
И вышел с ребёнком на берег крутой,
И взором всё кротко окинул.
И стража спросила: «Вы кто, молодцы?»
Олег им ответствовал мягко: «Купцы!
Мы были с ладьями в холодных морях,
Шли волоком; многие реки
Прошли мы, и путь наш лежит из варяг
По лону днепровскому в греки.
Мы много товаров везём и даров,
И вашему князю подарок готов».
И им отвечали: «Два князя у нас,
Аскольдом и Диром зовутся,
А город наш – Киев». – Те вышли тотчас
Без шлемов – лишь кудри их вьются.
Но только два князя к ладье подошли,
Над ними оружье враги занесли.
Взмолились Олегу: «Ты разве нам враг?
Не тронь нас! Нет, мы не из трусов,
Но смерть – от своих!.. Ты такой же варяг
Из храброго племени русов!..»
– Не княжьего рода вы! – молвил Олег,
И кровью живою окрасился брег.
И в Киев с дружиной убийца вступил
И Игоря князем поставил.
А ночью убитых народ схоронил
И тихою песней восславил.
Высоко могилы видны над Днепром,
И сокол им машет могучим крылом.
…Коварный убийца! Перун-судия
Решил, что Олег недостоин
Погибнуть от сабли, стрелы, от копья
Средь сечи, как доблестный воин.
Он князя и в битвах, и в бурях хранил,
Чтоб подлый укус его наземь свалил.
А, может, его не змея, а земля
Ужалила?.. Быстрые кони
От гнева её не умчат, окрыля,
Не скроют царьградские брони!..
И Игоря тоже наступит черёд –
Руками деревьев земля разорвёт!
В кровавых руках его родич держал,
Когда поднимался по круче…
Ведь я не ошибся, ведь я угадал?
Скажи мне, Перуне могучий! –
И громом вечерним, лишь тот замолчал,
Перун с поднебесья певцу отвечал.
13 мая 1971 г.
Ростов-на-Дону.
-------
Из старых тетрадей.
Ранее не публиковалось.