Дождик дробью бьёт по крыше
И мне кажется, я вижу:
Как солдаты молодые
Все голодные и злые
За родные наши хаты
В бой идут с одной гранатой,
Злость, винтовка, острый штык,
Арсенал-то… не велик.
С матом, руганью, нахрапом,
Кто с трофейным автоматом
Продвигаются вперёд,
Старшина их в бой ведёт.
И под натиском ужасным
Вдруг фашистам стало ясно,
Хутор им не удержать,
Тут и бросились бежать.
Побросали пушки, танки
Со свиной тушёнкой банки,
Шнапс в бутылках, шоколад –
Старшина наш будет рад…
Вот он хутор, вот те хаты,
Вот старик идёт горбатый,
Плачет дедушка, икает
И солдат всех обнимает.
Старшина. Не рад он вовсе,
Белый весь сидит от злости,
Ведь в бою за хутор тот –
Была рота, стал лишь взвод,
Потому сидит в сторонке
Молча, пишет похоронки,
Нервно курит самосад,
Отвечает невпопад…
Сколько ж пало тех мальчишек
Тех юнцов, тех ребятишек
За такой вот хуторок,
Подсчитать кто вряд ли смог.
Трудно шли. Из боя в бой
Устилая путь собой,
Старшина хрипел: вперед!
Закрывая грудью дзот.
Пол-Европы прошагали
И о мире вслух мечтали,
В холод, в зной и в дождик шли,
Наконец в Берлин вошли…
Редким удалось героям,
Что не пали в чистом поле,
На Рейхстаге написать:
Победили! … Твою мать…