Ты жил так легкомысленно; привычно,
Иллюзии питая на авось.
Умел и ложь за правду выдать, как обычно,
Пока всё это не оборвалось.
С усмешкою надуманной, кривою
Ты до конца играл чужую роль
И в омут погрузился с головою,
Оставив сожаление и боль.
Разгулы многих повторил бездумно,
Но обозначился трагический предел:
Подкрался твой последний час бесшумно.
И, запоздало каясь, сам себя ты съел…