Покрывал купола золотые
Пушистый январский снежок.
У церкви, столпившись, босые
Просили на хлеба кусок.
Я помню их чёрные руки,
И лица в слезах и золе.
Наверное нет хуже муки,
Чем голод и смерть, на земле.
Душа потихоньку стонала
При виде их рваной одежды.
Они мне наглядно в тот день показали,
Что такое есть сила надежды.
Их судьба наказала за что-то,
И уже не простит никогда.
Стали домом святые ворота,
И клеймом на всю жизнь нищета.
Вот мальчишка кудрявый, угрюмый
Робко тянет ручонку свою.
Старик, опечаленный думой.
"Улыбнись" - тихо шепчет ему.
Цыганка со спящим младенцем,
Бездвижно сидит подле врат,
А с ней рядом, схватившись за сердце,
Рыдает безногий солдат.
Обнимая прозябшей рукой
Куклу в старой, потёртой рубашке
Девчушка, по-детски, с улыбкой живой,
Водицу хлебает из фляжки.
Старуха с пустой пивной кружкой
Всё мечется взад и вперед,
Посинели уж руки от стужи,
А никто и гроша не даёт.
Она бедная что-то поёт,
Нету сил уже боле метаться.
На колени перед людом встаёт,
(Толкают, бранят, сторонятся).
Суета... Или холодом веет
От людских, беспощадных сердец?
Жизнь пройдёт, но никто не заметит,
Каждый третий на свете слепец.