Пресвятая, будь я трижды проклят,
Пропадай пристрастие моё!
Пред тобой глаза у многих мокнут,
А моим чего-то все равно.
Их немой укор не растревожит,
И ничуть не тронет скорбь очей.
Да и отогреть уже не сможет
Теплый свет мерцающих свечей.
Отщепенец, странник одинокий;
Мне судьбою кануть без следа,
Потому тропинкою далекой
И бреду неведомо куда.
Тем и бит – один парю, без стаи.
Может в том значение моё,
Забираясь в пагубные дали,
Всё искать, чем заболел давно.
А чего пробрался в мрак церковный,
Хоть каленым остриём пытай,
Не ответит дух неугомонный,
Что давно привык летать без стай.
Но зашел. Не в этом ли отрада -
Всякому дорога в Божий храм.
Или может ты тому не рада?
Или мой изъян не по зубам?
Я готов к любому приговору.
Пусть хоть что, слезы не оброню.
Только знай, пустые разговоры,
Будто Родину я не люблю.
Это все завистливая наветь,
Где несложно угадать обман.
Черной ложью голубую заводь
Непроглядный обернул туман.
Голубую заводь слёз холодных
Пламени зардевшихся рябин,
Что колышутся на глади водной
О которой знаю я один.
Из того стоит перед тобою
С гордой, непокорной головой
Тот, чей свет бессовестной молвою
Скрыт надежно липкой пеленой.
За порок любить свою Отчизну
Так, как любит только офицер.
Без остатка и без укоризны
На нелегкий каторжный удел.