Напасти, утверждал, – безделица
и зубы стискивал плотней.
Привык на лучшее надеяться
и свет искать меж чёрных дней,
и находить. Окрас реальности
нам, пусть отчасти, подчинён.
К неунывающей тональности
самим собой приговорён,
слыл оптимистом. Скажут трезвые –
не оптимист, а идиот.
Грустил, что дни мелькают резвые
и всё твердил, что повезёт.
Ему везло. Судьба – лентяеще!
Сопротивленье, это – труд.
Он вторил ей строкой вихляющей
и всё надеялся, – прочтут.
Читали. Страшно недостаточно.
И отзывались иногда.
Привык, но грусть была остаточна,
рефрен, что «горе – не беда!»
стал вывеской, не вызывающей
эмоций. Вот и весь сюжет.
Лишь скука с миной понимающей,
ворчать желанья с правом нет…