Каля, Калина, Каллисто...

               
               
               

                Каля,   Калина,   Каллисто…

                «Алина,  сжальтесь  надо  мною»…
                «Я   сам  обманываться  рад»…
                А.С.Пушкин.


Звалась  она  Алиной,  но  имела  много  имён:  Каля,  Калина,  Каллисто,
Кассиопея, Каллипсо…
Любил  я  её  так,  что  готов  был  бросить  всё,  чем  жил,  только  быть  рядом,  слышать  её  ясный  голос,  понимать,  что  она  хочет,  может,  делает.  А  она  была  разносторонне  талантлива,  работоспособна,  авиа-
ционная  электрика  не  представляла  для  неё  загадок  и  трудностей.
Пересеклись  мы  как  раз  на  творческом  подходе  двух  личностей  к
решению  общей  задачи.  Испытывался  лыжно-колёсный  вариант
бомбардировщика,  с  очень  интересным  бомбовым  прицелом.  Но –
давно  уже  он  разрезан  и  утилизован.  Может  -  и  зря…

Кале  дана  была  безграничная  власть  принимать  решения  на  месте.
Когда  я  выдал  свои  идеи,  взамен  общепринятых   и  окостеневших,
Неожиданно  меня  поняли,  и  после  монтажа  измерительных  схем,
первый  этап  испытаний  прошёл  успешно.

Базировались  мы  на  степном  полигоне,  рядом  Волго-Ахтубинская
пойма,  городок  с  недоразвитыми  на  всю  жизнь  инфраструктурами,
твердолобая  ограниченность  службистов,  до  сих  пор  не  пойму – то  ли
по  жизни,  то  ли  по  надобности.  Но  как-то  всё  это  преодолевалось,
дело  делалось,  и  оставались  нам  всем – группе  испытателей – счастливые
субботы  и  воскресенья  для  полного  отрыва  от  непростых  забот.

Между  местным  посёлком  и  селом  с  очень  красивым  названием
«Солёное  Займище»,  курсировал  пассажирский  катер  под  началом
Капитана   Алексеича.  По  очень  большой  просьбе,  подкрепляемой
бутылкой  спирта,  высаживал  он  нашу  группу  в  интересных  и  достойных
отдыха  местах   в  субботу  -  а  в  воскресенье  забирал  обратно.  Что  это
были  за  места?  Чистейшие,  промытые  Волгой  пляжи  до  горизонта,
множество  «отшнуровавшихся»  ериков  и  луж  с  обилием  всевозможной
рыбы.  Для  рыбаков – неописуемое  раздолье.  Да  и  большая  вода –
Ахтубы  или  Волги – таила  в  себе  много  загадок,  и  когда  они  разре-
шались  поимкой  то  огромного  сома,  то  множества  (только  на  потребу!)
судаков  и  жерехов,  а  иногда  и  осетра,  всеобщему  восторгу  не  было
предела.  Огромный  костёр,  «неподъёмная»  уха,  чернильная  южная  ночь
с  луной  в  какой-нибудь  фазе,  звонкий  стрёкот  или  цикад  или  крупных
кузнечиков,  всё  это  сближало  и  открывало  души,  казалось  бы,  очень
официальных  людей.  Помню,  как  мы  с  Зам. Генерального  конструктора
ловили  ночью  на  отмели  судаков   двухметровым   малявочником.
Это  надо  было  видеть:  в  какой  восторг  мы  приходили  при  поимке
ничтожного – граммов  на  400 – бершика  или  судачка!  Потом  общий
 сбор  у  большого  огня,  случайная  гитара,  традиционные,  а  также  случайные  песни,  и  абсолютная  раскрепощённость  от  официоза.
А  рабочие  дни  были  пропитаны  официозом,  как  ядом.  Да  и  понятно
 всё:  у  кого – карьера,  у  кого – должность,  кто – с  надзором,  а  кто  и
почище…
 
Моё  общение  с  Калей  проходило  на  этом  фоне.  Кто  я?  Активный 
 исполнитель  идеи.  Кто  Каля?  Не   менее  активный  исполнитель  идеи,
но  выше  статусом.  Кому  нужны  наши  чувства?  Отношения?  Если  только
службе  режима…  Я  отмечал  «режимщиков»  в  нашей  смешанной
компании.  Все  они  были  лентяи  и  много  пили.  Вопросы  их  были
деревянны.   Что  поделаешь?  Работы  были  секретны,  нужен  надзор,  чтобы  ничего  не  утекло.

Один  пляж  в  районе  села  «Чёрный  Яр»,  мы  облюбовали  надолго,
Сколько  там  было  спето  песен,  прочитано  стихов,  высижено  ночей
у   огня.  Сушняка  было  много,  рыбы – тоже.  На  простую  удочку,  без
хитростей,  за  час  или  два  можно  было  надёргать  белой  рыбы  на  уху.
У  нас  с  Калей  была  одна  заповедная  лужа.  Взяв  удочку  и  спиннинг,
кусок  ткани – трава  колючая! – мы  отправлялись  за  добычей.  К  слову –
пустыми  не  возвращались.  Но  что  это  были  за  отлучки  от  коллектива!
Какое-то  помрачение,  когда  всё  плывёт  и  восторг  переполняет  душу,
и  готов  на  всё,  чтоб  жить  так  всегда.  Но,  по  прошествии  времени,
трезво  поразмыслив,  особенно  тяжело  ощущались  путы  бытия.
Там  семья,  здесь  семья,  множество  завязок,  обстоятельств,  и  не
уйдёшь  и  не  бросишь,  больно  и  сложно.

Костёр,  волейбол  ночью,  купание  в  Волге,  бесконечные  разговоры
«за  жизнь»,  сон  на  тёплом  песке  под  прикрытием  брезента,  одеяла, или
просто  куска  ткани.  Подъём  рано  утром,  укрывание  от  утренней  про-
хлады  женщин  и  лентяев,  активная  рыбалка,  не  представляющая  ничего
сложного:  леска – грузка – крючок – малёк.  И  вот  уже  судаки,  щуки, 
жерехи  ходят  на  куканах.  Просыпаются  «не  добытчики»,  утренний  чай,
вчерашняя  уха  с  «дрожаловкой»,  без  разогрева,  интерес  к  добыче,
посильная  помощь:   вываживание  особо  крупных  рыб.

К  вечеру,  около  16 часов,  подруливал  за  нами  Алексеич,  и  мы  дружно
прибывали  в  село  Петропавловку.  Тогда  там  ничего  нельзя  было  купить,
даже  по  мелочи.  Рынок  работал  с  утра,  все  точки  закрыты,  в  гостиницах
наших  пустые  холодильники,  а  надо  было  дожить  до  утра!  Оставалась
надежда  на  друзей-энтузиастов,  ожидавших  нас  с  нетерпением.
Моментально:  уха,  зелень,  хлеб,  спирт.  И  как  они  его  не  выпили  за два
тоскливых   дня?  Вечером  танцы  возле  Дома  Офицеров,  прощальные,
лихорадочные  поцелуи  Кали,  провальный  сон,  и  впереди  пять  дней
напряжения  ума  и  нервов.  Шли  испытания.

Потом  Каля  уехала.  На  прощанье  она  сказала  словами  отца  Гамлета:
«Прощай,  прощай,  и  помни  обо  мне»…
Нет  Каллисто  в  живых,  а  я  жив,  всё  помню,  и  звенит  мне  её  голос
в  ночи:  «Прощай,  прощай,  и  помни  обо  мне»…

А   было  это – летом  1964 года.

                11.07.2004 г.