Лишь сорок дней в году готовы чистить
В душе своей все закутки и склады.
Но, возвращаясь в мир, бьюсь об заклад я,
Вновь мы грешим без страха и пощады.
Когда-то в жарком призрачном Египте
Монахи по пустыне разбредались,
Чтоб от мирских очиститься желаний,
В аскезе души их перерождались.
В путь клали хлеб они в свои котомки,
И покаяние замешивали в тесто.
Не все они оттуда возвращались…
Пустыня грозная - коварно это место.
И, чтобы не растить грехов в сём мире
Прощенья просили пред разлукой.
И пред собратьями, что с ними расставались
Смиренно каялись, им целовали руку.
И длился путь тот сорок дней, иль дольше.
Дух на пути проверкам подвергался,
Ум ясен становился, их рассудок
Служить другим смиренно возвращался.
С тех пор обычай этот стал привычкой.
Раз в год пред пасхою, за сорок дней повсюду
Прощенья просят люди друг у друга.
И по возможности прощает друг не друга.
Но всё быстрее крутится планета.
Ещё стремительней бегут куда-то люди.
И в формализме, равнодушии, обидах
Коверкаем мы друг у друга судьбы.
Уж взял себе все горести Создатель,
За все грехи людские расплатился.
Но ни на йоту не переменился
Ты, человек, страстей своих приятель.
Не мало ль раз в году припомнить всуе,
Что попросить прощенье не мешало б
За мысли, за стремленья, за поступки,
Да и за то, что их не совершал ты?!