Дорогущие сапожки
топчут грязный тротуар,
взгляд лукавый, как у кошки,
а в мозгу пылает жар.
Настя – дерзкая кокотка,
сделав броский макияж,
словно резвая подлодка
брать идет на абордаж
яхты видных богатеев,
что дрейфуют в море грез,
облапошить прохиндеев
вдруг задумалась всерьез.
А в родименькой сторонке
пригорюнился народ,
хнычет в хате-распашонке
от безделья местный сброд.
Льется водка по просторам,
городишко – пьяный в дым,
за строительным забором,
покосившимся, гнилым
тихо дремлет экскаватор –
грозный Цербер пустыря,
да титаник-трансформатор
в вечность бросил якоря.
Усыпив седое солнце,
ветер гонит время вспять,
а в безрадостном оконце
день кручинится опять.
Небеса взирают хмуро
на обрубки деревень,
и бредет в полях понуро
обессилевшая тень.
Заманили птицу-тройку
в златоглавую Москву,
да устроили попойку
на потеху большинству.
Ну а в ветреной столице
жизнь кипит, бурлит рекой,
мчат машины-колесницы,
свет клубится колдовской.
Настя в поисках магната
пляшет аки стрекоза,
ей бы встретить мецената –
вот глядит во все глаза.
Рыщет в недрах ресторанов
да в изысканных кафе
лишь финансовых титанов –
трезвых или подшофе.
Не клюет большая рыба,
но бежит за годом год,
стала жизнь страшна, как дыба,
давит облако невзгод.
Ждет тебя, подруга Настя,
незавидная судьба –
ведь качает меньше счастья
безотказная труба.
Изумрудные сережки,
в голове царит сумбур,
на душе скребутся кошки,
может выдохся гламур?