В чашу гнева Земли с неба падали звёзды,
Лик кровавой луны смотрит из девяностых.
Смотрит в ночь автомат, спят лихие «подружки»,
Здесь мог быть город-сад – черепа-черепушки…
Смотрит в небо залив, бездной чёрной сквозь волны,
Бриза крымский мотив – ветра тёплого соло.
Где-то пьёт саксофон, сквозь соломинку вечер,
Сердца бьёт камертон в предвкушении встречи.
В полумраке ларьки перегаром встречают,
Сдача с чьей-то руки, дым душистого «чая».
Расслабляться нельзя, ждёт «забитая стрелка»,
В ночь несётся душа по дворам словно белка.
Сухо щёлкнул затвор на щеке автомата,
В ночь стреляют в упор всё, лихие ребята.
А почём нынче жизнь? – здесь вопрос неуместен…
Нынче лес для «волков» стал по-керченски тесен.
Нынче в небе луна, цветом красным налилась,
Как хмельного вина, крови алой напилась.
А почём нынче жизнь? – что браток за вопросы?
Жизнь в России всегда по цене девяностых.