Меж оспин луж огни проказы,
дымятся струпья всех руин,
капель напалма, душат газы,
но битый город ещё жив.
И живы в норах змеи, мыши,
и люди, что равны им всем.
А смерть глядит в просветы крыши,
как раньше Бог на свой Эдем.
Окно роняет вновь осколки.
Водой плюёт из рваных труб
горящий дом, съедая полки,
травУ волос, кусок из губ,
из губ умерших, звавших Бога.
На звук молитв летел снаряд.
Горела жизнь и бант, дорога
и чей-то свадебный наряд.
Тревога била... запоздало,
и ног бегущих бег хрустел,
война шумела, злом хлестала,
но город жив, не опустел!