Саше Антонову
Над хуторами вечерний туман негустой,
ужин хозяйки в домах рыбакам подают,
пахнет Днепром камышей комариный настой,
тем создавая в душе и покой, и уют.
Первый глоток первача заиграет в крови,
едкий лучок, чтоб не цапнул, макается в соль,
те, кто несчастлив в тревожной семейной любви,
трудно отходят, но всё же стихает их боль.
Мы каждый год наезжаем сюда, чтоб ухи
вволю поесть, вместо скатерти – лист лопуха,
наши палатки, и те, попадают в стихи,
ведь без стихов, ну какая же это уха!
Тлеет костёр. Зажигаются звёзды, И всплеск
рыбы разносится гулко. Мы в мире одни.
Тёмный – на том берегу – озаряется лес,
значит, в далёком селенье включили огни.
В заводь электрозари стайки звёзд, как мальки,
шустро заходят, мерцают и гаснут, как сны.
Кто объяснит, почему у великой славянской реки
наших проблем нерешённых решенья ясны?
Кто объяснит, отчего в городской суматохе мы все
стали черствы, даже те, кто как будто умней?
Где меж курганов степных пролегает шоссе,
фары ночные летят – светляки наших дней…
Раки созрели, укропчик щекочет сердца,
нечет уже не грозит, здесь всегда только чёт,
если кто вспомнит, как сладостна эта ленца –
с тихою завистью это творенье прочтёт.
Были обиды нанизаны, как на кукан,
да сорвались, и не жалко, и в этом-то суть;
утром алмазной росой обернётся туман,
утро здесь рано приходит, не даст и соснуть.
Слышен далёкой моторки глухой перестук,
снова всплеснула рыбёха. Сазан?.. Может, сом?..
Что не давало дышать, отпустило. Закуривай, друг!
Да по последней, и набок!
Ещё поживём!..