Черёд инфанты наступил. Невозмутимо
Она продолжила рассказ о двух ретивых
Смутьяных-троллях, что в бурлящую пучину
С моста свалились, и могли бы всю общину
Перебудить... Однако не случайно
Уста их были запечатаны молчанием.
Хитрейший староста предвидел - ровно в полночь
Бродяги станут, как обычно, звать на помощь,
И разрешил лишь имена произносить им...
О, боги, как же тролли голосили!
Увы, герои не умели толком плавать,
И вслед за брёвнами катились к переправе...
В селение ночью доносилось: - Вуавоооу!
Но спящим жителям казалось - ветер воет...
Другой бедняга надрывался: - Шуашиии!
Но всем казалось - то шуршали камыши,
Никто не бросился к стремительной реке,
На помощь троллям, утопавшим вдалеке...
В низовьях нынче два холма-колосса
Стоят в воде, прижавшись носом к носу,
И изредка глазищами моргают
Среди огромных и бесформенных прогалин.
Их жизнь на сон похожа - мрачный, длинный...
Вросли по плечи они в пласт прибрежной глины.
Шевелятся на выжженых загривках
Кусты орешника и сорных трав обрывки,
А бороды опутывает ряска...
Бывает, путник пробежит по ним с опаской
И содрогнётся, когда вслед сухой листвою
Взметнётся ветер, или тягостно завоет,
От скуки ветхие колоссы временами
Пугают путников своими именами...
- Как жаль, что вовремя враги не примирились! -
Шепнула опечаленная Зинтрис.
- О, да... Судьбе не позавидуешь колоссов...
Однако, мой черёд настал вопросов, -
Сказала дева, отложив игрушку-флейту.
- Скажи мне, где стоит та древо-фея?
- Нет-нет, и так я рассказала слишком много.
Иди, дитя, ступай своей дорогой... -
С рассказчицей простившись златоустой,
В своё привычное река вернулась русло
И побежала к перевалу, подбирая
Тончайший шлейф, расцвеченный по краю
Тесьмою солнечной и чудными огнями...
Скользя бесстрашно между острыми камнями.
- Прощай, река! Увидимся мы вскоре!
Я знаю ещё множество историй...
Про доблестного воина Лаверна,
Что в великаншу был влюблён безмерно,
Про племена арктических драконов,
Что излучают вечный мрак и холод,
И даже сказ про Азерота и Утуллу,
Что у царицы пчёл украли улей... -
Произнесла задумчиво флейтистка.
К разгадке подобралась она близко,
Вот только... тысячи и тысячи деревьев
Вдоль берегов произрастали древних.
И кто же ей уступ найти поможет,
Где Мельзинелла обросла древесной кожей?
Найти иголку в стоге сена будет проще,
Чем заколдованное древо в дикой роще.
***
Тут вдруг услышала инфанта: - Ции! Ции!
Среди реки барахтались птенцы
В пушистой рукавичке... Рядом ремез,
Порхая, издавал истошный сверест.
Он домик свой сплетал на ветках ивы
Из пуха, тростника и паутины,
Но дикий Саргиос хвостом своим беспечно
Смахнул их хрупкое жилище прямо в речку.
И помешать стремительной стихие
Не может пташка... Воды же лихие
Течением стремительным и лютым
Уносят прочь беспомощных малюток...
Отбросив башмачки, инфанта мигом
На камень с камня ловко перепрыгнув,
Достала из воды дрожавших птичек,
Что прятались в намокшей рукавичке.
Чуть скрипнул стан поникшей ивы ветхой -
Повесив гнёздышко опять на ту же ветку,
Услышала инфанта щебет долгий.
- Спасибо, странница! Но чем могу свой долг я
Отдать тебе, спасительнице деток?
И шустрый ремез спрыгнул вниз, на ветку.
- Ступай за мной, - проворковал он, - смело!
Я знаю место, где колдунья Мельзинелла
Почила в образе древесном... Очень часто,
Качаясь над водой, я слушал басни
Реки стремительной... Она порою долго
Сама с собой болтала без умолку...