Временами, когда утихают звуки,
И гул старых машин уходит куда-то в даль,
Опускаю свои я не сильно поднятые руки
И хороших надежд мне становится крайне жаль.
Я, увы, потеряла давно свой голос.
Осипла, барахтаясь в ледяной воде.
Ныне жизнь стала тоньше чем волос,
А все выводы... выводы снова не те.
И в пылу горячего спора
Опалила я крылья свои.
Зазеркалья и жизни ссора,
А на гранях стекла бои.
Не понятно, где вечер, где утро,
Свет и тьма снова стали едины,
Чуть длиннее романа сутра,
И чуть тише травы каватины.
Покачнулась, сошла с орбиты...
И в неверие с головой.
И дороги судьбы разбиты,
И теперь не вернуться домой.
Скрип телеги под скрежет зубовный,
Ледяною водой отрезвление.
И судья - обвинитель верховный,
И в глазах у него презрение.
Он глядит на меня в упор,
Подшивает и мысль, и слово.
А на белом чернильный узор,
Повествует о том, что не ново:
Человек, что запутался в жизни
И не выбрал пути земного.
Полным ходом идет к своей тризне...
Но, увы, это все так не ново.
Я не в силах отвесть взгляда.
Я гляжу на себя... в упор.
И упреков целая гряда,
И по венам течет приговор.
Потеряла теперь я свой голос.
Осипла, споря в стеклянной среде.
Ныне жизнь толщиной с волос,
Но все выводы снова не те.