За окном двести пятой палаты,
Фонари загораются ночью,
На кровати я будто распятый,
А подняться нет сил и нет мочи.
В хирургическом был отделении,
Оставляя надежду в глазах,
Этот миг будто сон, проведение,
Тяжело обьяснить на словах.
По своим размышлениям «мудрым»,
Я дорогу сюда прочертил,
И мой врач, отсчитавший минуты,
Не пустил меня на небеси.
Убежать я мечтал из под гнета,
Из под тяжести стали машин,
Но врачи были слишком упёрты,
На прощание им не маши.
Я брыкался, я рвал эти путы,
Что сковали меня по рукам,
Но хирург, отсчитавший минуты,
Мне теперь уже не по зубам.
Я уснул, но совсем на мгновенье,
Будто жизнь повернулась вдруг вспять,
В голове толи страх ли сомнение,
Не пора ли меня возвращать?
Я молил - мне бы воздуха други!
Но не слышал теперь уж никто,
И усилий смешные потуги,
Как на грядке трясти корнишон.
И забвение... белеющий мыс вдалеке,
Как по снегу бежать босиком налегке,
Толи ты в небесах, толи ты в тупике,
Завершая последний изящный пикет...
И очнулся... под громкие крики дыши,
Среди всех миллиардов людей и машин,
Я вернулся сквозь бурю, цунами и штиль,
Я вернулся туда - где родился мой стиль.
И слезами омывши, я землю свою,
Через годы, века я вам вновь повторю,
Не спешите кричать, утопая, каюк!
Пока держит корма, вы ещё не в раю.
Я воскрес, как сожженная птица дотла,
И вспахал свою боль словно плугом,
И я тоже считал, под наркозом, до ста,
Как хирург, отсчитавший минуты...