МАТЬ
Мать не могла умереть. На четвёртые сутки
Дочери над изголовьем снесли потолок,
Подпол со страхом открыли, но дар её жуткий
Дьявол не принял. И Бог отойти не помог.
Мать поняла, что должна родовое проклятье
Переложить на одну из своих дочерей.
Только какую из них на огонь обрекать ей?
Только какую губить тёмной силой своей?
Равно делила. Обидеть любую не смея.
Старшей над ветром вручила могучую власть.
Дар для второй – управлять волей птицы и зверя.
Третьей – увечья целить и болезнь насылать.
Младшая слабая. Вечно нуждалась в защите –
Даром лукавить людьми наградила сполна.
И без тяжёлого груза незримые нити
С телом легко разорвала лихая душа.
Мать, угасая – «Вы дружно живите» - внушала.
Жили бы, если б трём старшим не выжгло сердца.
Бросив на младшую тело, ушли за туманом
Каждая – трёх ненавидя. И силой горда.
РЫБАК
По деревням вдоль прибрежья сердца разбивая,
Сам, кроме моря, других он страстей не познал.
И, не прощаясь, от дев уплывал, забывая
Имя, лицо и что ночью им наобещал.
Между лопаток рубаха просолена крепко.
Волосы набело жаркое солнце сожгло.
Гибкое тело хранит тонких шрамов отметки:
Моря характер суров. С ним они – кто кого.
Он не изведал тоски, сожалений, печалей.
Рыбу бездушную в море бескрайнем ловил.
Только однажды сквозь крики прожорливых чаек
Звуки зовущего голоса он различил.
И поселилось средь мыслей саднящее что-то,
Будто бы кто-то вдали, также мучаясь, ждал.
Плыл он на голоса слабого нежные ноты,
Чувствуя, что обретает искомый причал.
ПЕРВАЯ
Старшая дикая. Космы и длинное платье.
Слово ей против – взметнёт над землёй подолом.
Но безотказно с порога струилась в объятья
- Дурища, сила ядрёная, кровь с молоком.
Как-то вошла, позвала. Но никто не ответил.
День. И другой. А на третий взвилась в небеса.
Нёс её над морем чарами спутанный ветер,
Чёлн заплутавший вдали отыскали глаза.
В страхе, что может однажды он сгинуть бесследно,
Ветер попутный дала ему как оберег,
Вёл чтоб надёжно его над обманчивой бездной
Сквозь штиль и бурю туда, где желаемый брег.
ВТОРАЯ
По меховой оторочке белёсые пряди,
Как паутина, под ровным дыханьем дрожат.
Маленькой ручкой без страха медведя погладит,
Без сожаленья задушит недельных котят.
Смехом его согревала остывшее сердце.
Бледные щёки впервые румянец зажёг.
Так ей хотелось немного душой отогреться,
Жить без оглядки и без забеганий вперёд.
Хмелем обвитые стены печального грота
Ей нашептали, чтоб весел рыбак был всегда,
Нужно ему зверем править в изменчивых водах.
Посомневалась, но дрогнула – дар отдала.
ТРЕТЬЯ
Третья бедовая. Самовлюблённое пламя.
Кошкою гнулась, глазами зелёными жгла.
Всё хохотала, всё думала: парнем играет.
И доигралась – за так ему дар отдала.
МЛАДШАЯ
Младшая блёклая. Молча глазами поводит.
Не разглядишь ни ума в ней, ни сил, ни огня.
Только, куда бы ни шёл, приводили дороги
В старенький дом, где она незаметно жила.
Молча плели они новые прочные сети.
Он наблюдал за движеньями ловкими рук.
Молча его провожала за дверь на рассвете.
Он уходил – не любовник, не муж и не друг.
В день, когда с губ её робко вспорхнули три слова,
Голос пленительный он изумлённо узнал,
Шёл за которым, таинственной силой окован.
И бросил старших сестёр ей подарки к ногам.
Ночью ему белокурая дочка приснилась,
Маленький дом, на пороге встречает жена.
Он улыбался. А младшая вдаль уносилась,
Чтоб не вернуться в родные места никогда.