Время шло. Приближалась осень. Дом возвели, а также большой гараж и ограду. Начались внутренние работы. Земли оказалось много, почти целый гектар. Таисия Тихоновна продолжала каждый день варить варенье: клубничное, малиновое, смородиновое, крыжовичное, яблочневое, сливовое, по мере поспевания ягод. И варенье, и мёд, невероятного вкуса, и парное молоко с великолепными пирожками пользовались большим успехом у местных домработниц крутых домов, они каждый день что-нибудь покупали, иногда и по-многу. Александр Семёнович радовался такой деловитости супруги, но совсем не вникал в её дела, считал их мелочью по сравнению со своей глобальностью.
Сам он пребывал в каком-то умильно-растительном состоянии. Всё его радовало, всем он был доволен. Иногда что-то вызывало у него удивление, но тут же оно улетучивалось, и он погружался в разлитый цветочно-ягодный вокруг аромат, блаженствовал в своём плетёном кресле-качалке в тени раскидистой яблони, потягивая прохладные морсы, квасы,бражки,приготовленные заботливой Таисией Тихоновной.
И, кажется, задремал. Сидел он, развалясь, в шезлонге на берегу голубой лагуны, такой чистой и прозрачной, а вдали за волнорезом из кораллов тяжело вдыхал синий океан. Рядом, в таком же шезлонге в тени наклонённой раскидистой пальмы, возлежала Таисия Тихоновна. Видимо, отдых их длился уже давно. Они прилично загорели, пропахли солью и йодом. И с обстановкой успели сродниться. Около них сновала пара шоколадных аборигенок, слегка прикрытых чем-то струящим. Они подавали им разные напитки, кусочки экзотических фруктов, одновременно и пьянящих, и взбодривающих, кусочки морепродуктов под разными соусами. Позади пара таких же девушек овевала их опахалами их павлиньих перьев. Приглядевшись к опахалу над Таисией Тихоновной, Александр Семёнович узнал в нём силуэт знакомого ему сакрального вместилища, и оно сразу затрепетало всеми своими ресничками и раскатисто расхохоталось. Александр Семёнович вздрогнул и проснулся.
Небо зарумянилось заходящим солнцем, рабочие уже уехали, Таисия Тихоновна ушла в дом и унесли свой таз с очередным вареньем.
Александр Семёнович ещё раз вздрогнул и воссоединился с собою прежним, чей ум был отточен сакральной геометрией, взгляд его стал осмысленным, всё понимающим, он сразу понял, что тут что-то не так. А не так было с Таисией Тихоновной. Всё с ней было не так. Каждый день он ел её великолепные наивкуснейшие с пылу, с жару пирожки, но никогда не видел как она их готовит. И ни коровы и пасеки ни рядом, ни поодаль не наблюдалось, да и ягодников и фруктов хватило бы разве на большую тарелку, а не на то количество, что она сварила в варенье и в компотах, распродавая вёдрами. Это так поразило Александра Семёновича, что он не находил себе места. Кучей зароялись вопросы. Как? Откуда? Кто же ты, дорогая Таисия Тихоновна? Вопросов было много. Много было и сомнения.
Стало смеркаться. На крыльцо вышла Таисия Тихоновна, кутаясь в ажурную пушистую белую шаль. Вечера становились уже прохладными. Он вскочил, хотел немедленно получить ответы на все вопросы. Но, подойдя к ней, обнял её, уткнувшись в свежевымытые волосы, пахнувшие ягодами и цветами, и чем-то ещё терпким, волнующим. Таисия Тихоновна прижилась к нему, опустив голову ему на грудь. Они стояли и чувствовали, как земная громада скачками вращаясь, на свою ось наматывает уходящий день, превращая сумерки в ночь. Чёрный бархат усыпался мириадами звёзд. Они смотрели на звёздное небо, а оттуда на них глядела Вечность.