Я не любил свои давнишние стихи.
Мне как занозы были встречи с ними.
В них давней глупой юности грехи –
как человек, сожжённый в Хиросиме.
Я, как чесотку, совесть раззудя,
не норовя отдаться на поруки,
себе был и судимый и судья,
но не Пилат - не умывал я руки.
Ну, а стихи при чём? (спросил бы кто).
Вдруг понял я - в запальчивости властной,
пожалуй, покарал их ни за что,
вменив к своим ошибкам сопричастность.
Всё облачком рассеялось, ушло.
Давно в саду окучиваю грядки.
А им, поди ж ты, нынче повезло –
вернулся к ним в надзорном я порядке.
Забыты в зонах, сорок лет отбыв…
И вот я их рассеянно листаю.
Как апелляцию, прочитываю их.
Прощаю прошлое, на волю отпускаю.