Уходила так, как идут на плаху,
забывая даже осколки имени.
А за мной мертвец таскался
и тихо плакал:
оживи, прошу тебя, оживи меня.
Дай мне крови, тепла, убаюкай голод,
он настырен и тонок, как звон стрекозий.
Обними, отогрей меня. Здесь так холодно
будто я без скафандра
в глубоком
космосе.
Я ходил за тобой по траве, по камню,
по бетону, асфальту, по треску шины.
Дай мне выдох и вдох, дай тепло.
Хоть каплю.
Хоть секунду твоей настоящей жизни.
Чтоб внутри извивалось, рвалось наружу,
чтобы стало надеждой мне и ответами,
чтобы было как ядерное оружие –
приоткрытой дверью
для снов
и света.
Чтоб на гальке-душе чуть подтаял иней,
по степям распяло чтоб суховеями.
Я смеялась в ответ:
уходи, наивный.
Я тебя – не заметил? – стократ мертвее.
Убирайся, ложись-ка в сосновый ящик,
вспоминай – память это уже не мало, –
как ты был.
Живым был
и настоящим.
Я живой ни разу
и не бывала.
Оттого-то не строю домов и планов,
оттого одинокость в глазах проступает резче.
Оттого ты ползёшь, и скулишь, и плачешь
и живое тебе мерещится.