Здесь было болото, а выше на склоне - бор.
В объятиях ивы - извивы Москвы-реки.
И ночь приходила, и месяц стучался в борт,
И мавки всплывали, сплетая свои венки.
И пели тихонько, и плакали невпопад,
И знать не хотели - с утопленниц что возьмёшь?
Что вырубят бор на склоне, построят МКАД,
И пустят в болото отходы завода КОЖ.
Лишь в тихие ночи, когда лягушачий хор
Бродил не стесняясь далёко в лесной глуши,
Являлся русалкам кварталов бетонный торт,
И трубы завода, и злые глаза машин.
Вот так и водитель включает "на дальний свет",
Чтоб морок нездешний растаял в углу зрачка.
Ведь то, что нельзя представить, того и нет,
А то, что представил, уже не забыть никак.
И ночь наползает, и также журчит река,
И в стенах завода теперь разместился Сток.
И мавка идёт к заправке на каблуках,
Берет капучино без сахара и хот-дог.
И теплится что-то в холодной её крови.
И шепчет невеста, к мужчинам за стол присев:
"Здесь было болото, и пасека, и овин,
А вас я не помню... Не помню я вас совсем!"
И выбежит в ночь, рыдая речной водой,
И вдруг оживёт, проклятию вопреки.
А мир, что нельзя разрезать на "от" и "до"
Покатится мимо, как воды Москвы-реки.