Поэма о сорока Севастийских мучениках

            I

В году жестоком и безнравственном
Святой Великий Константин
Издал указ: святому братству он
Свободу слова разрешил.

Свободой вероисповеданья
Он просьбам верующих внял
И со язычниками скверными
В правах тем самым уровнял.

Литиций был во всем язычником
И в части вверенных земель
Ко Христианству не привычный он
Решил его загнать на мель.

К войне неправедный готовился
И чтоб измену взять в капкан
Он войско яростно сподобился
Очистить все от Христиан.

В Армянском городе Севастии
Творилось очень много зла.
Над воинством бесчинно властвовал
Бессовестный Агриколай.

И принуждал он братство правое
Из воинов из сорока,
Чтоб жертву принесли кровавую
Языческим они богам.

“Убейте, если не желаете
Вы лютой смерти на крестах
Тех иноков, которых знаете
Вы как служителей Христа”!

В ответ отказ весьма решительный:
“Убийство – грех. Христос наш Бог”.
Злодей в неистовстве рачительном
Велел упрятать их в острог.

Но братья там, неунывающе,
Молитвенную взяли песнь.
На Бога всякий уповающий
Дождется помощи с небес.

И в час ночной в темнице давящей,
Где часто властвует печаль
Такой живой, приободряющий
Глас Божий четко прозвучал.

           II
 
“Терпите, любящая братия,
Терпите смело до конца.
Я вас приму в свои объятия
И в Царство Батюшки Отца”.

А утром следующим воинов
К Агриколаю повели.
Накрыли стол и пир устроили
И лесть, как пламя разожгли.

Он сыпал сонмом обольщения.
“Однако, что не говори,
Скажу без преувеличения,
Вы братцы есть богатыри.

Подобным мужеством и силою
Не каждый в царстве наделен.
Любой из вас самим Ярилою,
А не Христом благословлен.

Полны отваги вы все, молоды.
Вас Зевс великий наш хранит.
Для славных битв, для драки созданы,
А не для блага и молитв.

Чинами, право, генеральскими
Хотите я вас одарю
И будете тогда вы властвовать
Во славу нашему царю.

А император славу прочит вам.
Он золотом ущедрит вас.
Христос – традиция порочная.
Все откажитесь вы сейчас”.

Но братья были непреклонными
И гордо молвили ему:
“Своею ложью хладнокровною
Ты впрямь похож на сатану.

Христос есть Бог и Царь он истинный.
Не идол, не заразный тиф,
А Зевс твой со паденьем лиственным,
Как и Ярило канет в миф.

Ты предлагаешь все богатство нам.
Чинами сыплешь ты легко,
Но не хотим иного Царства мы
Как Царство Бога одного.


           III

Все блага мира приходящие,
А наши блага в небесах.
И славу в Царстве том обрящем мы,
А в золоте купайся сам”!

“Хотите слыть вы непокорными.
Не нужен царский вам уют.
Закуйте всех же их оковами.
В темницу их, пусть там гниют”!

Один из воинов из праведных
Сказал ему, расправив стать:
“Скажу, что не имеешь право ты
На нас оковы налагать”!

Злодей тогда, слегка смутившися:
“Смотрите-ка холоп каков.
Для них оковы есть излишество.
Пускай же гибнут без оков”.

Спустя неделю во Севастию
Сановник Лисий прикатил
И наделенный некой властию
Свой суд над ними учинил.

“Скажите мне, к ответу званные,
А что дороже все же вам
Во славе воинской быть в званиях
Иль некий иллюзорный храм”?

Святые молвили отчаянно:
“Нам званья эти ни к чему.
И без Христа нам жизнь нечаянна.
Христу лишь служим одному”.

“Взгляните на толпу убогую.
Не видел я таких картин.
Любовью воспылали к Богу и
Все воспылали, как один.

А кто он есть Господь ваш праведный?
Воскрес иль нет – еще вопрос.
Так пусть же вас тогда избавит он,
Раз Бог он истинный Христос.

А что он дал вам – бремя тяжкое
Ваш этот Христианский Бог.
Лишь долю узников сермяжную,
Лишь темной сырости острог”.
               

           IV

Велел тогда побить камнями их
Слуга языческих Богов,
Но камни мимо пролетали и
Летели прямо во врагов.

Так камень, выпущенный Лисием,
В лицо Агриколаю вточь
Попал и он походкой лисьею
Убрал свою персону прочь.

И поняли тогда мучители
О всех отчаянных святых,
Что светлой силою невидимой
Бог ограждает все же их.

“Обратно их в темницу. Ну-ка же”.
Воскликнул Лисий. “Хороши
Им больно камни! По утру уже
Что делать с ними мы решим.

В темнице воины услышали,
Где ночь в молитве провели
Глас утешительный Всевышнего.
Господь им явно говорил.

“Да не умрете тленной вещью вы.
Не бойтесь холода, огня.
Со мною будет всякий вечно жить,
Кто только верует в меня.

Дерзайте, братья и увидите
Вы свет, лишь будьте молодцы
Вы до конца и вы воспримите
Тогда нетленные венцы”.

На утро вновь судья пытался их
Склонить к греху: “Последний раз.
Так от Христа вы отрекаетесь
Иль я казню вас в сей же час”!

Но братья с тем же дерзновением:
“Сказали мы тебе, что нет.
Христос – он есть для нас спасение.
Он жизнь, любовь и теплый свет”.

“Воззвать пытался настоятельно
Я вас к спасенью, но во тьму
Решили кануть, окончательно
Избрали вы свою судьбу”.


           V

Ведомый злобною Химерою,
Свершил над ними страшный суд
За преданность, как свет безмерную
Иисусу Господу Христу.

Мороз стоял такой, что выгнулась
Дубов широкая кора.
Собаку и никто не выгнал бы
В такую стужу со двора.

Святых же воинов на озеро,
Толкая, чтоб быстрее шли
Раздетыми порою позднею
Вглубь города прочь повели.

На месте с берега пологого
Толкали копьями на лед.
Кричал мучитель: “Эй, убогие,
Надеюсь, это вас согнет!

Идите, братья, непослушные,
Рабы, сторонники Христа.
Раз в вере вы такие дружные,
То дружно мерзните тогда”.

А на ночь стражу им приставили.
А будто кто свершит побег,
Гонимый дерзостью отъявленной.
Судили, видно, по себе.

А чтобы волю истязаемых
Сломить, иль как-то хоть согнуть
Неподалеку баню жаркую
Им растопили на брегу.

Стояли воины безропотно,
Уже не чувствуя кистей.
А холод пробирался шепотом
Все глубже прямо до костей.

Сковал мороз святых оковами,
В тисках ежовых их держа,
Но мужественно, крепко воины
Стояли, чуточку дрожа.

А змеи ветра, жуть, кусачие
Их обвивали. Холод груб.
И льдом их лица были схвачены,
Не попадал и зуб на зуб.


          VI

Босые ноги задубевшие
Их к ледяному полотну
Примерзли. В небе темно-бежевом
Всем видно было лишь луну.

А звезды даже в ночь ненастную
Остались там за далью дней.
А нет бы долю их несчастную
Собою сделать чуть светлей.

Один мучения не выдержал,
И сдался, к бане побежал,
Но за порог лишь только выбежал
Как в миг упал и мертв лежал.

Поступок не из прославляемых.
Он отказался от щедрот,
От Господа ниспосылаемых.
Решил сберечь весь свой живот.

А бросившись к спасенью тленному,
Оставил чашу пострадать,
Он за Христа благословенную,
И не воспринял благодать.

Из брата сделавшись из храброго
Предателем святых овец,
Он жертвой стал врага лукавого,
Лишь смертный выручив венец.

А позже милость благодатную
Господь явил во мраке вдруг:
Теплом согрел общину ратную
И светом солнечным вокруг.

Заснула стража и Аглалий лишь
Не спал, узрев, – как под огнем,
А лед то в озере растаял и
Пролился свет, как будто днем.

А что еще того разительней -
Над каждым мучеником нимб
Венцом светился изумительным,
Им данным Господом самим.

Аглалий в явном удивлении
Скорее пОднял остальных.
“Узрите Божье провидение.
Святые братья спасены”!


   VII

Одежду сбросил и воскликнул он,
Бежа стремительно к воде,
“ХристианИн я, жив молитвами,
Я тоже воин во Христе.

И мне принять страданья хочется
За Господа за самого”.
И в воду к мученикам бросился
На место беглого того.

В воде молился он:”Я верую,
О, Боже Господи в тебя.
И пострадать с рабами верными
Сподобь же грешного меня”.

Увидели их истязатели -
Агриколай и Лисий с ним:
Жива вся праведная братия
И Господом жива одним.

А стражник этот их Аглалий то
Был верен идолам всегда.
“Вы только гляньте - прославляет он
Со всеми Господа Христа”.

“О, слава, Господи Всеправедный,
О сыне Божий ты еси,
На верный путь меня направил ты.
Помилуй же нас и спаси!

Святой и вечной слава Троице -
Отцу и Сыну и Царю
Небесному и Богородице
За хлеб, за воду, за зарю.

Спасибо за дары небесные,
За день, за ночь и за тепло,
За милости за все чудесные,
За все, что светом зацвело”!

Картина эта в исступление
В раз привела адептов зла,
Сразила их воображение
И раскалила до бела.

“Какие все-таки везучие.
Все ни почем как будто им.
Господь хранит их всемогущий ли,
Иль совпаденье, поглядим?


VIII

И Лисий повелел им голени
Сломать. “Вот эти вы места
Им перебейте, что позволили
Стоять и славить им Христа.

Их выведете из воды уже.
Да с ними сам Христос - их Бог.
Дерзают быть живей живых они,
Так пусть же будут, но без ног”.

Из озера творцы насилия
Их вывели по одному.
И голени всем перебили им
На хладном зимнем берегу.

И слышно было боль страдающих
И хруст ломаемых костей.
В стенанье душераздирающем
Снег опадал с седых ветвей.

В предсмертном, жалящем мучении,
Уже не чувствуя телес,
Последнее их обращение
Летело к свету - в глубь небес.

“О, Боже Господи Всемилостив,
Тебе свой дух мы предаем.
Над нами грешными будь милостив,
Прими нас в Царствие свое”.

И слуги, дьявола угодники
К ним подошли: “ они мертвы.
Они, видать, уже покойники.
Не слышно больше их молвы.

Один лишь только все живой еще.
Здесь мать его. Они вдвоем.
Что скажешь, Лисий, мне помочь ему
Преставиться иль подождем?

Оставь его. Глядишь отсеется.
Пускай лежит он здесь один,
Раз не сподобился со всеми он
К Христу их Богу отойти.

И на телегу положите их.
И отвезите вон туда.
Там их тела быстрей сожгите вы,
Тела угодников Христа.


          IX

А если кости и останутся,
Пусть озеро же их хранит.
Пусть их останки не достанутся
Другим таким же, как они”.

“Нет, я хочу остаться с братьями” -
Воскликнул храбрый Мелитон.
“Скажи же им не оставлять меня.
Не зря я сбросил свой хитон”.

А мать его благочестивая,
Поднявши на плечах худых
Его, пошла вслед за дружиною,
Чтоб не отпал от остальных.

И молвила за колесницею:
“Еще чуть чуть, сынок, держись
И рядом с Божьею десницею
Обрящешь вечную ты жизнь”.

А сын ее был и не жив уже.
Не мог он больше и вздохнуть.
И положила мать к подвижникам,
В последний провожая путь.

Тела сожгли их, позже кости же,
Как злой велел тогда тиран:
В холодное пустили озеро,
Подальше чтоб от Христиан.

Три дня прошло, они Епископу
Явились все во снах ночных.
Он с братьями пошел отыскивать
Останки воинов святых.

Исполнил дОлжно повеление.
Нашел их кости и тогда
Святому предал погребению,
Чтоб помнили о них всегда.

Их путь был горестный, но пламенный.
А Божья правда высока.
За веру подвиг самый праведный,
Так слава этим сорока!