Мне на радость наплевать,
И так ее достаточно.
Я за грустью наблюдал, наверное, порядочно
Но только что еще
желал
Скажите мне, товарищи,
И почему ножа металл
Будто мое пристанище?
Так почему металл луны
Вновь раздирает небо?
Когда то были
Сожжены
Уплыли, нет, увезены
И для чего теперь горит
Один фонарь.
Вновь видится седая старь
И первые поэмы.
Я к слову привязаться рад
Я слух имею четкий.
Но только знаешь, так неловко
Когда с тобой общаясь
Я вижу плоть волокон.
Я мирозданием дышал
И в беге улиц,
Туда, где плещется метал
Где бриллиантовый оскал
У всяких чудищ
Наблюдал,
И как от них потом сбегал.
Зачем я жмурюсь?
Не страшно больше отставать.
Ведь просто я как я.
Ради чего я спал. И как?
Мне просыпаться и бежать?
Но и не убегу ведь.
Да!
Туда, где кровь небес текла,
Я слышал шепот твой
Будто из меди и стекла, Дрожите же, колокола
Хрустальным звоном.
Динь-Дон.
Сердец играет гимн.
Динь-Дон.
Наверно, унисоном
Смешался ветер и вода
Осталась прахом им земля.
А ты все видишь сны?
Вдохнув побольше, он сказал:
«Я мирозданием дышал!
Я тот, кто сочиняет оду о вселенной.
Пусть скалятся, их не понять.
А кто там гонится?
Плевать.
Не беспокойтесь так.
Вперед, по следу».
И снова времени черед.
Тик-Так.
Динь-Дон.
Не повернуть ли мне назад?
Не так. Не так.
Потом.
Он будет жить. Я буду
Жить.
И ночью полнолунной
На раны наложили швы
Небесной нитью, будто мы
Дышали только тем,
Что нас излечит.
Да, только помни,
Изувечен
Давно ты сам.
И все слова самообман,
А образы – бельмо.
И только сам. И только сам.
А в небесах десятки ран,
Прозвал одну звездой.
Она вдруг засияла серебром.
Металл луны отстал, упал.
Очнулся, как во сне.
Все льется кровь,
И слепит глаз.
Я был дышать готов!
И мирозданье пролилось
Мне в легкие сейчас.
Горит фонарь. И бредит он.
Молитвы сочтены.
И день за днем. Все день за днем.
Идут за ним часы.