Он рисовал мои глаза,
Их удивляясь наготе.
Мазки на холст льняной грузя,
Он жил на хлебе и воде.
Он кистью круглой щекотал
Моей спины изгиб манящий.
Палитру нервно сотрясал,
Ища оттенок подходящий.
Мольберт Мольбертович стоял
И соблазнял его треногой.
Уайт-спирит благоухал,
Валялась ветошь у порога.
Он восхищался авангардом.
Он был со всеми, но один.
И обветшавшая мансарда
Хранила запахи картин.
Он дорисовывал глазами,
Он дорисовывал во сне.
Вздымались чувства парусами.
Он был везде и был нигде.
Он месяцами заперт был
И выходил лишь за акрилом.
Всё остальное утопил,
И это всё покрылось илом...