Друзья мои, я, кажется, готов
Одну поведать из своих историй:
Что родом я из ангельских чинов
И как я стал за Этой Вот шпионить.
…Нас было двое: с лирою и без
Счастливых созерцателей небес,
Алеющих на запад и восток,
Поющих оды гладких, пухлых щёк.
Нас было двое – маленький отряд.
Нас лёгкий ветер гладил, как котят,
А солнца луч сиял и мил и мал:
Тому напротив крылья малевал.
Был гармоничен каждый перелив
Я замирал, прелестное открыв:
Вплетались перья розовых мазков
В узор из золотистых завитков,
Из тихих радуг шаловливый рой
Мерцанием сквозным сиял порой.
Гармонии чудесные мечты
Рождали миг вселенской красоты…
Как вдруг прервал идиллию скандал:
Я в небе человека увидал.
В пирожное крошился чёрствый хлеб!
Он был смешон, напуган и нелеп.
Он шёл, стыдясь себя, как пустоты.
Мигали гадко гнусные черты.
Клубок из пальцев, красных, как коралл,
Он расплетал, сплетал, давил и мял.
Тех рук обрубки, точно из оков,
Торчали из огрызков рукавов.
Цветные блики на его глазах
Смешали удивление и страх,
Как оскорбили облачный порог
Чудовища его избитых ног…
Презренно-равнодушен был глагол:
– Кто ты. Зачем и как сюда пришёл.
Но встрепенулся радостью гигант:
– Пришёл просить вернуть назад талант.
Расчётом мерно тикали слова:
– Ты так богат. Итак, дели на два.
Дели, ссуди во вновь рождённый крик,
Старик, счастливый будешь ростовщик.
Колено гни, не прерывая нить,
Дели, пока достанет разделить.
– О, я бы рад! Дарил: бери да трать!
Делил бы я, но не хотели взять.
А и хотели взять, да не могли,
Зерно моё, лежащее в пыли.
То ль я был сух, то ль золотник был мал –
Я золото назад в щепоть собрал.
Его глотать – немое ремесло.
Оно насквозь в гортани проросло.
Всю плоть разъев, сочилось из прорех.
– Ты так богат. Итак, дели на всех.
Дели на общность, если ты талант,
Изобретай, но избегай констант.
Дели на страны, будь иным кумир,
А буде ты велик – дели на мир.
Навек делить не смеет человек,
Но если гений ты – дели на век.
С досадой «гений» выдохнул пароль:
– Сколь не делил, да всё делю на ноль.
Утратили механику слова.
Усилие!
– Опять дели на два.
Ответ был груб, поспешен и сердит:
– Делил. И был немедленно убит!
Я отдал то, чего отдать не смел,
И умноженью должен быть предел.
Раздуло так, что вовсе не дохнуть.
Лечу! Не крылья ли? Гляди на грудь!
Спусти, пожалуй. Не хватает их
Преодолеть проклятие двоих…
Молчание.
Молчание.
И смех.
– Испепели, давай, гони при всех.
Ну, накажи!
Молчание.
– Воскрес!
И человек низвергнут был с небес.
И он был взрыв.
Я – маленький солдат,
Внезапным озарением измят,
Что ярче предрассветного огня
Сиянье крыльев около меня;
Живее молний заострённых спиц
Его лицо, глядящее на птиц.
Мерещилась с печалью наравне
Его душа, открывшаяся мне.
Предотвратить крутой переворот
Летели мы, посланцы к Этой Вот.
Всё тем же сном сияла человек
Всё тех же радуг из-под тихих век.
Я размышлял, что если вместе, то…
Что, дескать, вот ещё другие двое…
Как слышу страшный крик:
– Бежим!
Не то
Она сейчас глаза свои откроет!