Беда пришла – стихи писать стал трезво,
С оглядкою на рифмы и на слог.
Слова бегут, как будто бы и резво,
Но в них души не видится тревог.
И карандаш беру всё реже уже в руки.
Есть кнопки с буквами, и я их просто жму,
Как обезьяна из эйнштеновской науки *…
Что получается – я в руки не возьму.
Листочек белый бы сейчас да на крылечко,
И карандаш простой зажать в своих руках,
На грудь приняв, заныло чтоб сердечко,
Чтоб появилась хоть на миг душа в стихах.
На том крылечке звёзды б только с неба
Светили мне без ярких люстр и ламп,
И тот кобель, от лет весь чёрно-белый,
Не убирал с моих колен лохматых лап.
Мы до утра бы с ним сидели и писали.
Он славно подвывал бы мне слова
О том, как здесь втроём тогда вздыхали,
Что сучка его летом померла…
Что все щенки из дома разбежались,
У каждого в чужих дворах семья,
Породы и окрасы помешались…
Что вспоминал зимой частенько он меня.
Где тот кобель, и где теперь крылечко…
В то время мне тропинку не найти,
И ноет без вина моё сердечко,
И пишутся не те уже стихи.
*Теория относительности.