Мы песню эту слушали с тобой,
далёкий мой дружище-неудачник.
А вот теперь я (старый хрен) на даче.
Один кайфую. И – мотив со мной.
Кассамба, пасыссамба напантэйру.
Теки те пантэйру, теки те пантэйру.
Кассамба, пасыссамба (и вот эдак как-то),
теки те мулата, теки те мулата.
Мы, как приёмник, ловим всю страну.
А дальше? Мрак, стена, амбивалентность.
Мы олухи зелёные, студенты,
впиваем юной кожей новизну.
Кассамба, пасыссамба напантэйру…
И мы дрейфуем. Мир пинает нас:
какого хрена, мол, торчите на дороге?
А мы не слышим. По фигу пороги.
Очнувшись, спросим вдруг: «Который час?»
А нам в ответ: «Кассамба напантэйру…»
Восторги и слащавости – к чертям!
Друг друга, издеваясь, задирали.
Но в глубине по духу совпадали,
а прочее неважно было нам.
Мы пели: «Пасыссамба напантэйру…»
А время тёрло. Служба, быт, семья.
Всё нарасхват, поспешно, тонко, мало.
Чуть отвернулся - а тебя не стало…
Живу я. Только я – уже не я.
И вот мычу: «Кассамба напантэйру…»
Мне видятся всё те же небеса.
Смотри: я тут. Всегда я тут. Дежурю.
И ты не весь ушёл. Тебя держу я
дурацкой песенкой: «Кассамба, пасысса…»