Последние семь дней живу в деревне.
Лузгаю семечки, по вечерам смотрю кинцо.
Среди советских стелл и тропок древних
усатое соседское лицо
мне говорит: почаще забегай.
И я взлетаю на свое крыльцо,
как вдруг на календарь взлетает май.
Народ неуловимо утекает в душный город
с судами, офисами, стоматитом встреч,
меня же беспокоит только доебавший овод,
и хочется под деревце прилечь.
И улететь в заоблачную даль,
где вы близки ко мне, как горсть ромашек
в моей руке. Как хрупкость пооббитых чашек
к чайнику. И мысли в одуревшем котелке
стремятся к первозданному нулю.
Я, задремав, забыл о чем молчал,
опомнившись профессорским "ну-ну".
В стогу не ясно, кто кого зачал;
и понедельник начинается в субботу.
Откланяюсь, пока не заскучал
мой домовой в сырой избушке довоенной.
Ваш навсегда, по - детски любящий военнопленный
невероятно привлекательных начал.