кудрями цепляясь о молнии, что за забор виноград лозами,
я – самодельным спокойствием и сама же ему угрозою
я себе антипод, я и есть коррозия –
однажды подохну в нелепой позе
если приторность мерить сладостью, как радость – горем
что еще человек, когда не голем?
опилки древесные, сдобренные иронией –
незыблемые законы в предсмертной своей агонии
в единственном направлении заполняются тела полости
и вместе, кнутом и пряником, – благодать и горести
Мы для того, чтоб на чистых рваться охрипшим голосом
Да под гитару дворами нещадно терзаться совестью