Здесь… среди лиц, галдящих и снующих в темноте,
Плодящих мутный, едкий саван дыма.
Среди толпы людей, в кромешно-душной пустоте,
Сидела деточка, тиха и молчалива.
И лица те мелькали неустанно день и ночь,
Веселья хоровод не прекращая.
Лишь постоянством отличалась крошка-дочь,
Что мать ждала всё, нерадивую, скучая.
Она – её Вселенная, вся жизнь, она ведь мать!
Всем сердцем крохотным её любила.
Но что поделать, если на малышку наплевать,
Той, что о чувствах материнских позабыла.
И в бесконечно сером ожидании своём,
Щемящим взглядом к нежности взывая,
Укутывалась посильнее в грязное тряпьё,
Вновь, в суматохе и разрухе, засыпая.
Здесь, среди лиц, галдящих и снующих в темноте,
Никто уж и не вспомнит ту малютку,
Что коротала свои дни, подобно сироте,
Да всё ж, была не в силах… мать призвать к рассудку…
<Навеяно историей о жизни одной известной поэтессы>