ЧТО БЫЛО, ЧТО СТАЛО
У неё как будто бы не хватает шестерёнок маленьких и деталей, будто бы создатели испугались, что ещё чуть-чуть – и тогда рванёт! Будто будь чуть больше в ней этой силы, то она бы стала себе могилой – и сначала б Арктику растопила, а потом экватор сковала в лёд.
Безо льда воды бы не стало пресной, но и так достаточно, если честно, холодов: вот здесь есть пустое место – и в него зимою метель метёт. Снег потом смерзается, тает, стынет, словно наст ломаясь, сходя лавиной, и вдвойне становится ей обидней, что внутри так много таких пустот.
Там, под кожей, будто бы не хватает шестерёнок маленьких и деталей, и в пазы, куда б они точно встали, ей иголок ржавых взамен досталось, и бутылок битых, и мёртвых роз. Пальцем ткни – посыплются между строчек, из зашитых наскоро червоточин… Только ей не страшно. Стоит, хохочет и зачем-то целится выше звёзд,
подставляя ветру лицо и плечи, улыбаясь в небо и в бесконечность: дотянусь, мол, или отрикошечу? прикоснуться хватит ли тонких рук? Будто не из плоти она – из стали, будто наплевать ей, что не хватает шестерёнок маленьких и деталей, из которых собраны все вокруг.
Будто всё легко ей и всё даётся, вот сейчас лучом золотого солнца по неровным шрамам своим пройдётся, собирая бусами боль на нить. Ничего ведь, кроме пустот и пыли, от рожденья в грудь ей не положили, но с чего вообще – и когда – решили, что нельзя вот этого изменить?
В ней когда-то, может, и не хватало шестерёнок маленьких и деталей, но она за годы насобирала чем места пустые прикрыть: вот смесь из иголок ржавых, бутылок битых, мёртвых роз, лавин и снегов сердитых…
Но счастливой, смелой, живой, открытой
станешь лишь
приняв
их –
себя –
как есть.