Вот чай, восторг и наслаждение,
из блюдечка помалу пьёшь.
Такая чашка толстостенная -
тепло хранит, и невтерпёж
хватить глоток, а там роскошествуй,
обжегся малость - не беда.
Листок развёрнутый и кожистый,
откуда ты попал сюда?
Цейлон ли, Индия - неведомо,
в картонной пачке на столе.
Так стоит ли спешить с ответами,
кому на свете тяжелей
из нас двоих в ладонях вечера,
в больших, разляпистых тенях.
Салфетка, сложенная вчетверо,
неспешных мыслей толкотня.
Как много мест свободных около,
но нет ни мёртвых, ни живых.
Как чайник пел, креманка цокала,
а в ней варенье из айвы
светилось, что янтарь оранжевый.
Но где жe все, мой свет, но где?
Kуда они ушли - не спрашивай,
чаинки божьи на воде.
Где, на Цейлоне или в Индии,
перерождённые во что?
Уплыли, только их и видели,
и всё не то теперь, не то...
О чашки ложечками звякаем,
две тени в доме нежилом.
И пьём душистый терпкий вакуум,
сгущающийся над столом.