Что бы мне сделать, чтоб ты меня понял,
Мой ненаглядный несущийся Овен
В бездну, разверзшую пасть свою черную?
Чтобы ты понял больную и гордую
Женщину, полную сна и усталости,
Миртовой радости, медленной жалости
К миру, такому большому и страшному,
Словно пришитому к веку вчерашнему?
Что бы мне сделать, что б ты не насвистывал
Этот мотивчик, хмельной и неистовый,
С ноткой какой-то особенной горечи,
Сдавленной жалобы, просьбы о помощи
К тем, кто мудрее, трезвее и строже?
Чтоб не шептал «ты прости меня, боже»
В слезной попытке отсрочить грядущее,
Неотвратимо, немыслимо лучшее?
Что бы мне сделать... Возьму твою голову
Между ладоней, как чашечку олова –
Жгучего, пьяного, с лунными бликами,
Мыслями острыми, злыми, великими,
Выйду на снег, босиком и в рубахе:
Где там московские красные птахи?
Вылью им все, без остатка, до капельки
Всю твою нежность потоками патоки:
«Пользуйтесь, милые, мне теперь поздно» –
И улыбнется мне воздух морозно.