С ВЕЧНОСТЬЮ НАЕДИНЕ
Размышления о лирике Н. Коновского
Современная поэзия пестра, многоголоса, многолика. Но открытий, способных потрясти сознание читателя, до обидного мало. Всё слова, слова, слова… Сквозь толщу словословия не разглядишь яркого образа, неожиданного сравнения, не сыщешь оригинальной мысли. Тем радостней каждая новая встреча с настоящим мастером пера. Таковым по праву является Николай Коновской. Его недавно вышедшая книга «Лирика» (Москва 2018, Издательство НИЯУ МИФИ), безусловно, стала событием литературной жизни. В сборнике стихов, написанных за три последних года, 270 страниц. И практически на каждой из них – авторское открытие, новый, метафорически явленный смысл «вечных» тем: любви,красоты природы,божественного предопределения, неизбывного человеческого одиночества…
Мир поэта наполнен «божьим неслышным дыханьем», где обитают «божьи птицы», «божия тварь – пчела» и Сам, «милующий нас», где «Стихла покорно в руке дорогая рука –Божья награда…».
Поражает богатство, оригинальность и вместе с тем точность найденных автором эпитетов и сравнений: «сгусток божественный незаходимого света», «благословенный Крым», «горчащее время», «светом миндальным, слепую сжигающим тьму», «бессмертное море», «дремлющие мраморные львы», «лестница маршей пологих из инкерманских камней», «в рассеянном прахе событий и дней», «кто-то небес синеву рвал молний клинками», «виснет пчела неподвижная», «брызнул серебряный луч», «певучий мрак, таинственно звучащий», «заточенье разлуки»… Пейзажная лирика Николая Коновского искрится новизной! В ней нет красивостей и пустой созерцательности. Здесь всё – в движении, тревоге, ожидании перемен, разлома, взрыва. Лето ассоциируется с жизнью – краткой, сгорающей, испепеляющей.
«С летом простимся, как с жизнью,
Тающей жизнью своей…»
Зима сопоставляется с тягучей длительностью и конечностью всего сущего, с переходом из бытия в небытие, где снег «как бинт тонкой печали». И с бурей:
«Шумом разверзшихся недр
Хлынет безудержный ветр».
Литературные критики и читатели нередко усматривают в пейзажной лирике Николая Коновского сходство со стихами Фёдора Тютчева и Афанасия Фета. С этим можно согласиться. Но в той лёгкости, с которой Н. Коновской общается с вечностью и Богом, «перенаправляющим путь заблудших», с жизнью и смертью («жизненной муки силки», «слово знобящее: смерть») отчётливо видится лермонтовское поэтико-философское начало.
«Смерти нет –
Есть вечное движенье,
Сражение –
За тех, кто нас простил…»
«<…>Есть мука сопряженья
С землёй, водой, мерцанием светил!»
И земная любовь у поэта, нашего современника, изображена по-особому. Продолжая пушкинскую идею великодушной, всепрощающей любви и светлой печали, Николай Коновской в то же время торит свой путь в изображении любовного чувства. Здесь нет прямых посылов от мужчины к женщине, но есть, подобная божественной, разлитость любви во всей Вселенной: «в воздухе знобком», в «тонкой печали», в «ревнивом море», в «косноязычье ветра ревущего». Некоторые моменты любви опредмечены – розами, руками, волосами, то «льющимися», «текучими», то «спелыми», «рыжими». Сама возлюбленная может возникнуть вдруг, как «рыжеволосое чудо» – «в ливне волос». Любовь наделена автором массой оттенков, что само по себе большая редкость в нынешней массово потребляемой поэзии, страдающей штампами и примитивизмом.
В книге «Лирика» любовь «дышит на самом краю, чувствуя бренность свою». Или«трепещет и длится, как паутинная нить». Любовь – это и «роковой магнит», и «сад мимолётных услад», и «роза блаженства и зла», и «томленье и искус, и нега, и покой…», и«минное поле», и «капелька лета», таящаяся во глубине любимых глаз.
С потрясающей исповедальностью, лишенной всякого внешнего пафоса, говорит Н. Коновской и о любви к Родине. Его гражданская лирика идёт изнутри, она прочувствована, выстрадана, как это всегда было и у наших классиков. Севастополь Коновского – это «России акрополь», а Балаклава – форпост и символ нашей непобедимости:
«Уничтожающий огненный свет
Ядерной лавы –
Ворогу, если зарвётся,– «привет»
Из Балаклавы!»
Возвращённый Крым воспринимается поэтом как неотъемлемая часть великой Родины, а Россия со всей своей историей – как неослабевающая невысказанная боль. И такой любовью к Отчизне, не «без печали и гнева», Коновской тоже продолжает лучшие традиции русской литературы.
«Русскою ночью острожной,
Молча, главу опустив,
Слушаю томно-тревожный,
Режущий сердце мотив».
«И эта жизнь, дорога, небеса –
Вся эта обжигающая русскость,
Порыв и свет,– чему названья нету…»
Из новой книги, как и из прежних, явствует, что Н. Коновской не чужд тому, что называют «социальной тематикой». И здесь он также идёт своим, непроторенным путём. Внешний мир существует для поэта как продолжение собственного внутреннего мира, – родного, но болезненного и тревожного: «над ледяной, над мировою бездной», «крошится век, «но в мире, страшном и бесслёзном»…
«Молкнет робкая лира.
Вызревает гроза.
На жестокости мира
Закрываю глаза».
Или:
«Ночь долга. Над полем – волчий вой…
Где страна? Где люди?.. Никого».
«Лирика» содержит множество ответов автора на множество вопросов читателей. Этим книга хороша и интересна. Но не меньше вопросов, вызовов времени ещё ждут решения. Поэт продолжает вслушиваться в «век, призывающий неумолимо к ответу». Будем ждать новых откровений Николая Коновского.
Зинаида Палиева (Анапа)