Как долго снег лежит, не тая.
Пурга переметает путь.
А сзади воет волчья стая,
стремясь нагнать тоску и жуть.
Она идёт за мной по следу
и подбирается уже.
Я брошу всё.
Сбегу.
Уеду.
На пятом спрячусь этаже.
Под сенью каменного свода
ничтожность чувствую свою,
а там, в лесу, была свобода –
свобода умереть в бою.
Да, жизнь меня учила драться.
Но и прощать учила мать.
Порою, чтоб в живых остаться,
необходимо убивать.
Как я ни гнал,
в душе осталась,
похожая на самострел,
самоубийственная жалость
к тем,
кто б меня не пожалел.
Пускай загонит жизнь за Вою
и не с кем будет «по рублю»,
по-волчьи лучше я завою,
чем по–собачьи заскулю.
Про гуманизм оставьте сказки:
добром не кончатся – как пить!
Сражаться,
так по-волкодавски:
с волками жить – по-волчьи выть.
На смертный бой имеем право.
А победим – не победим…
Я видел в деле волкодава,
но мне уже не стать таким...