Мой крохотный, мой хрупкий мальчишка, мой юный принц и мой друг, недовольный собой,
Мне так страшно, что ты взрослеешь, а твой лоб весь в морщинах.
Ты не Дориан Грей, а еще – ты совсем не старуха с метлой,
Я не знал, что ты так постарел. И, признаюсь, не ждал я поминок.
Свои волосы, кудри смольные состриг,
И юбчонку ты, как мужик настоящий, снимешь.
Ты теперь не крутая девчонка, а просто ворчливый старик,
Боже мой, прости Господи, ты все же решил сменить имидж.
Раньше ты красил губы, курил сигареты,
Обволакивал комнату дымом вишневым и пел.
Мальчик крохотный, хрупкий, но дерзкий; ранимый, но ядерный – где ты?
Теперь кожа твоя не покрыта мэйкапом, но все же бела, как мел.
Раньше ты заявлял, что ты умер – душевно.
Раньше ты был душевнобольным, а приемы врача – пропускал.
А сейчас тебе все же лечиться дешевле,
Чем процессию справить, причиной которой ты стал.
Мой родной, мой любимый, мой юноша нежный, а ныне – усопший,
Ты не красишь ресницы, а лак для ногтей во флаконе засох.
Ты не Дориан Грей, ты не дышишь, не плачешь. Ты труп – и не больше.
Я любил тебя в прошлом, а сейчас ты предательски мертв.
В гроб тяжелый тебя положили, в костюм нарядили…
Только я и рыдаю, трясусь и целую любимый мной труп.
Боже мой, дело даже не в старческом твоем стиле,
Мой любимый мальчишка, ты сам для себя душегуб.