Сейчас это небольшое балканское государство известно преимущественно как недорогой курорт на Средиземном море. Черногория заслуженно считается идеальным местом для отдыха. Прелесть этой маленькой страны заключается в ее живописных средневековых городах и селах, в удивительно красивых реках, озерах и горах, и, конечно же, в отличных горнолыжных курортах и великолепных пляжах Адриатического моря.
Но не всем известно, что славянские племена на территорию Черногории пришли в VI веке. До них в Черногории жили иллирийские племена, которых завоевали легионеры Древнего Рима. Племена черногорцев вначале были, конечно, язычниками, но посредством ассимиляции они приняли от римлян христианство.
Черногорцы утверждают, что Черногория была единственной страной на Балканах, которую не смогла завоевать Османская империя. Действительно, войска Османской империи часто вторгались в Черногорию, но так и не смогли ее окончательно покорить.
Основателем Черногорского государства принято считать Стефана Црноевича. В середине XV века Черногория стала иметь вассальные отношения с Венецией, которая помогала ей в борьбе с Османской империей.
С 1515 года по 1696 год Черногория была теократическим государством, в котором правили епископы.
1852 год — Черногория становится светским государством (владыка Данило II из династии Петровичей-Негошей провозгласил себя князем Данило I; его наследник Никола І (1841—1921) — королём (1910)).
3 марта 1878 года — по Сан-Стефанскому мирному договору Черногория увеличила свою территорию за счёт бывших турецких владений и была признана 27-м суверенным государством мира с утверждением её новых территориальных владений.
Пришла пора установления династических союзов с другими суверенными государствами. И в этой области Черногория, добившись существенных успехов, сыграла заметную роль в российских событиях, предшествовавших 1917 году.
Но обо всем по порядку.
Родился будущий король независимой Черногории в городке Негуши — родовом гнезде династии Петровичей-Негошей. Его отцом был Мирко Петрович-Негош, брат правящего князя-митрополита Данилы I Петровича. В то время в Черногории была теократией, где высшая церковная и светская власть переходила от дяди к племяннику.
В 1854 г. правивший страной Данило Петрович-Негош отказался от епископского сана ради вступления в брак с красавицей Даринкой Квекич, дочерью сербского купца из Триеста. Черногория стала чисто-светской державой, а Данило объявил себя первым светским правителем страны, князем Данило I.
3 августа 1860 он был убит из личной мести Тодором Кадичем. Позднее, по приказу унаследовавшего престол племянника Николы I, Кадич был выслежен, похищен и убит.
За четыре года до этого Никола поступил в Лицей Людовика Великого (Louis-le-Grand) в Париже. На этом настояла княгиня Даринка — большая поклонница французской культуры. Принц завершал там курс, когда 13 августа 1860 года, после убийства дяди Данилы I, он был провозглашён князем Черногории. В ноябре того же года молодой князь женился на дочери черногорского воеводы Петра Вукотича, Милене. Венчание состоялось в Цетине, в т. н. Влашской церкви.
Княжеская чета жила дружно, в любви и согласии, произведя на свет двенадцать детей – трех мальчиков и девять девочек. Сыновья - Данило II Александр (1871—1939), наследник престола, принц Мирко Дмитрий Петрович-Негош, впоследствии Великий воевода Грахова и Зеты, женившийся на внучке Анны Обренович, происходившей из сербского княжеского и королевского дома, При заключении брака была достигнута договоренность с сербским правительством о том, что князь Мирко будет провозглашен наследным принцем Сербии в случае, если брак короля Александра Обреновича и королевы Драги окажется бездетным. Младший сын Пётр женился на актрисе неясного происхождения Виолетте Вегнер и в престольных играх не участвовал.
Жизнь дочерей черногорского князя сложилась не менее удачно, чем у их братьев.
Раннее детство княжны провели на родине в семье родителей, где складывался их характер и где от своих родителей они получили основные представления о жизни. Десятилетнюю Милицу и девятилетнюю Стану черногорский князь отправил получать образование в Петербург, в Смольный институт..
Годом позже к ним присоединились и три другие сестры – Зорка (будущая жена сербского короля Петра Карагеоргиевича), Елена (будущая итальянская королева) и Мария, которая, к сожалению, скончалась на шестнадцатом году жизни, не выдержав холодного петербургского климата и трудных условий институтской жизни, о которых мы известно из воспоминаний бывших смолянок Энгельгардт и Водовозовой.
Девочки были отправлены в Россию не случайно, их будущее Никола Петрович Негош планировал связать именно с ней. Хорошее образование они могли получить и в Черногории, где еще в 1869 г. при всесторонней помощи России был открыт аналог Петербургского Смольного института – Цетиньский Женский институт имени императрицы Марии Александровны. Институт существовал на русские деньги, преподавание велось русскими учителями и по учебникам, присылавшимся из России, а русский язык здесь изучался наравне с сербским.
Учебное заведение сразу завоевало широкую славу и авторитет не только в Черногории, но и на Балканах в целом, о чем писали русские путешественники и дипломаты в Черногории.
Но князю Николе нужны были более тесные отношения с Россией – родственные.
Окончив Смольный институт, Милица и Анастасия, как стали звать Стану в России, получили хорошее образование, русский язык стал для них вторым родным. Не хуже они владели и французским. На нем черногорские княжны переписывались с отцом и даже друг с другом, вставляя то сербские предложения, то русские словосочетания. Княжны отличались тягой к знаниям, Милица впоследствии даже выучила персидский язык, о чем писала: «Очень легко!».
В 1889 г. на званом ужине в честь черногорского князя Николы Петровича император Александр III произнес знаменитый тост: «Пью за единственного моего друга князя черногорского». На этом же ужине было объявлено о помолвке черногорской принцессы Милицы Николаевны и великого русского князя Петра Николаевича. В скором времени стало известно и о втором династическом союзе Петровичей с Романовыми – княжна Анастасия Николаевна (Стана) была помолвлена с герцогом Георгием (Юрием) Лейхтенбергским.
Бракосочетания черногорских принцесс и представителей Дома Романовых готовились заранее. Уже с января 1889 г. Милица и Стана были вхожи в семью императора, их приглашали на завтраки и ужины, где они сидели «одна по правую руку императора, другая – по левую» .
Этот знаменитый тост и последовавшие брачные союзы произвели эффект разорвавшейся бомбы. Во всем мире заговорили о Черногории и ее династии Петровичей Негошей, представительницы которой породнились с Романовыми. Это являлось признанием равнородности черногорской династии. Именно после этого и итальянский Дом Савойских решил принять в свою семью представительницу Петровичей Негошей. Уже упоминавшаяся сестра Милицы и Станы, принцесса Елена в 1896 г. стала женой итальянского престолонаследника Виктора Эммануила. Их встреча, кстати, произошла в Москве.
Сам факт брачных союзов Петровичей Негошей и Романовых, безусловно, был политическим ходом. Россия показала таким образом всему миру, что она покровительствует Черногории – именно этой балканской стране. Напомним, что по итогам русско турецкой войны 1877 1878 гг. три славянских государства на Балканах получили независимость и увеличение своих территорий.
Подорванный авторитет российской дипломатии и усилия австро-венгерской дипломатии способствовали отдалению от России Болгарии и Сербии, которые стали менять свой политический курс, более не прислушивались к российским советам. Чтобы не потерять влияние на Балканах, Россия устремила свое внимание на Черногорию. С этим и была связана активизация русско-черногорских отношений в этот период, что выразилось и в династических браках между двумя странами.
Брак Милицы и Петра оказался счастливым, в нем родилось трое детей: Марина, Роман и Надежда. Четвертый ребенок, сестра близнец Надежды, Софья, умерла вскоре после рождения. Супруги имели в Крыму свое имение Дюльбер. Оно было построено в восточном стиле тогда еще малоизвестным в России.
Эскизы сделал сам Петр Николаевич, он увлекался гражданской архитектурой, будучи по образованию военным инженером и специалистом по фортификационным сооружениям. Здесь он проводил довольно много времени из за слабого здоровья, в то время как Милица Николаевна часто путешествовала по Европе, посещая и свою малую родину.
Придворное окружение отмечало, что черногорки были близкими подругами императрицы Александры Федоровны. О том, как зародилась эта дружба, мы находим упоминание в мемуарах министра финансов С.Ю. Витте. По его словам, Милица и Стана «выбрали подходящий момент, чтобы втереться в доверие к императрице, когда она заболела какою то желудочною болезнью. Они не отходили от нее, ухаживали за больной, устраняя горничных и сами добровольно принимая на себя эту неприятную в подобных болезнях обязанность. Так они вошли фавор императрицы и стали ее «первыми подругами».
Витте отмечает их влияние и на императора. Императорская чета часто бывала в компании Милицы и Станы, собираясь на чаепития, приезжая друг к другу в гости, устраивая спиритические сеансы. В одну из таких встреч черногорки и познакомили царскую чету с неким месье Филиппом, которого они специально выписали из Парижа.
Это произошло 26 марта 1901 г. Изначально услугами месье Филиппа пользовалась Анастасия, пытаясь спасти свой несчастливый брак с Георгием Максимилиановичем. На момент свадьбы герцогу было 38 лет, он был вдовцом, привыкшим уже вести легкомысленный образ жизни. Но по указанию Александра III ему пришлось связать себя узами брака с молодой черногорской княжной. Первые два года супружеской жизни он был увлечен молодой и красивой женой балканкой и отзывался о ней, по словам Петра Николаевича, «мило и сердечно, даже больше чем сердечно». Но вскоре жена ему наскучила, семейные обязательства стали его тяготить, и он стал все чаще совершать поездки во Францию под предлогом поправления здоровья, но, как писал С.Ю. Витте, на самом деле герцог ездил к своей любовнице француженке.
Ярый защитник семейных ценностей, Александр III однажды не сдержался и довольно грубо высказался о поведении герцога Лейхтенбергского, находившегося в то время в Биаррице:
- А, и он там полоскал свое поганое тело в волнах океана.
Однако после спиритических сеансов месье Филиппа, в их семейной жизни наступило временное потепление. Но это длилось недолго. Вернуть мужа в семью Анастасии так и не удалось. На вопрос, любил ли он свою жену, герцог прямо отвечал: «Ни одного дня»!
А ведь все могло случиться иначе – тогда, в 1889 г., герцог Лейхтенбергский был не единственным кандидатом в мужья только что окончившей Смольный институт черногорской княжны. Вторым был великий князь Дмитрий Константинович, брат известного писателя великого князя Константина Константиновича (писал под псевдонимом КР).
Получив отказ черногорки, Дмитрий Константинович возненавидел всех женщин и так и остался холостяком. Хотя брак Анастасии Николаевны и Георгия Лейхтенбергского был несчастливым, в нем родилось двое детей: Сергей, крестным которого летом 1890 г. стал престолонаследник Николай Александрович, и Елена. Часто бывая в доме своей сестры Милицы, Анастасия познакомилась там с великим князем Николаем Николаевичем. Взаимная симпатия переросла в сильные чувства.
Николаша (так великого князя называли в семье.) звал Анастасию своим «ангелом». «Она читала ему Флобера, пела французские романсы, играла по вечерам на гитаре. Великий князь всегда и всему восторгался и умилялся, порой до слез…». Более того, великий князь даже порвал многолетнюю связь с актрисой Александринского театра Марией Потоцкой.
Анастасия Николаевна стала прилагать все усилия, чтобы расторгнуть свой брак с герцогом. В частых беседах с императрицей она плакалась на несчастливый брак, разыгрывая «роль мученицы», и просила помочь с разводом. Поначалу Александра Федоровна не поддавалась на уговоры, но в результате сдалась. В 1907 г. Анастасия Николаевна официально получила развод.
Событие, которое еще при Александре III было просто невозможным, вызвало ощущение вседозволенности среди других представителей Дома Романовых и вызвало волну подобных прошений к Николаю II. Эту «моду на разводы», которая пошла после скандального бракоразводного процесса Анастасии и Георгия, французский посол в Петербурге Морис Палеолог назвал «общественной язвой».
Для заключения нового брака Анастасии и Николаю Николаевичу нужно было добиться разрешения Святейшего Синода, ведь по законам церкви два родных брата не могут жениться на родных сестрах. Но дружба с императорской четой дала о себе знать – влюбленные сумели обойти и «Учреждение об Императорской Фамилии», ведь императрица и император лично дали свое согласие и благословение.
Уже 13 апреля 1907 г. Стана и Николаша уехали в Крым, где провели медовый месяц в южнобережном имении Анастасии Николаевны Чаир. Примечательно, что небольшой дворцово-парковый ансамбль Чаир, построенный в неогреческом стиле, был подарком великого князя Николая Николаевича, который он сделал Стане еще в 1902 г. Популярное тогда танго «В парке Чаир распускаются розы» было навеяно красотой великокняжеской коллекции роз, высаженных в парке и саду.
Именно благодаря постройке Дюльбера и Чаира и дружеским связям черногорок с императорской четой архитектор Краснов получил заказ от Николая II и там же, в Ливадии, построил последний императорский дворец, что принесло ему такие почести, как пожалование в архитекторы высочайшего двора, орден Св. Владимира 4 й степени, а через два года Петербургская академия художеств единогласно избрала Краснова своим академиком.
После смерти месье Филиппа появился Распутин. Уже 1 ноября 1905 г. в дневнике императора появляется запись о знакомстве императорской четы с «человеком Божьим Григорием». Придворное окружение обвиняло Милицу и Анастасию в насаждении при дворе «фанатического мистицизма» , спиритизма и прочего негативного влияния. Однако не стоит забывать формулу: «спрос рождает предложение». Существует даже мнение, что Милица своей «религиозно мистической деятельностью» преследовала чисто коммерческую цель, которая заключалась в получении от Николая II «многочисленных и значительных сумм».
Действительно, «черногорка №1» (Милица) и «черногорка №2» (Стана), как их называл Витте, часто обращались по финансовым вопросам к Витте, Коковцову, Гирсу. Великие княгини «постоянно хлопотали о всяких денежных субсидиях своему княжескому родителю», черногорскому князю (а с 1910 г. королю) Николе Петровичу Негошу. Отметим, что Россия выплачивала Черногории ежегодные субсидии, в первую очередь на модернизацию черногорской армии (около миллиона рублей к началу Первой мировой), на содержание учебных заведений, на содержание черногорского Двора и лично Николе Петровичу.
Однако этих средств Черногории постоянно не хватало, и Никола часто ездил в Россию с просьбой увеличить субсидирование страны. Черногорки не только совершали визиты к министрам, но и организовывали аудиенции у императора для своего отца, передавали письма Николы черногорского Николаю II через Александру Федоровну.
Фактически обе великие княгини являлись неофициальными дипломатическими представителями Черногории в России. Они пытались вести политическую линию своего отца. Особенно в этом преуспела Милица. «Черногорка №1» писала трогательные и милые письма своему другу, императору Николаю II, щедро снабжая их политическими идеями о будущем Черногории. Она постоянно упоминала о «вопросах важных в глазах своего отца», о «поручении отца», «желании отца».
При дворе, по свидетельствам современников, великие княгини часто пытались давать царю советы, «постоянно выдвигали политические предложения», их собственные дворы часто служили местом горячих политических споров. Черногорки пристально следили за политической обстановкой на Балканах.
Дружба черногорок с императорской четой была весьма сильна, а доверие Николая II и Александры Федоровны к ним почти безгранично. Они посвящали Милицу и Стану даже в самые личные, семейные дела, в которые, учитывая особую закрытость и узость семейного круга императора, посторонние люди не посвящались.
Считая «дорогую Милицу» неким проводником, посредником Бога, император разделял с ней радость рождения сына:
«Не хватает слов, чтобы достаточно благодарить Господа за Его великую милость. Пожалуйста, передай каким-нибудь образом нашу благодарность и радость……Ему».
Однако теплая дружба с императорской четой неожиданно сменяется холодной озлобленностью. О причинах этого разлада в мемуарах современников не говорится прямо, часто их авторы сами этого не знали. Можно предположить, что черногорки, «первооткрыватели» Распутина, пытались влиять через него на мнение императора и таким образом проводить желаемую им политику. Распутин, по видимому, отказался быть «орудием» в их руках, Милица и Стана начали мстительно злословить против него, а он – против них.
После разлада отношений с императорской четой, произошедшего приблизительно в 1908 г., великие княгини черногорки более не могли пользоваться приоритетным правом встреч с императором и императрицей и с их помощью лоббировать черногорские интересы. Но это не отменяло общественную деятельность, которую великие княгини должны были вести в соответствии со своим статусом.
Как представительница Дома Романовых Милица вела переписку со вдовами, помогала им и советами и оказывала материальную помощь, получала прошения от крестьян, поздравления от простого народа, состояла в Обществе русских ориенталистов. Помимо этого Милица Николаевна не забывала и о своей малой родине – Черногории. Здесь она действовала в образовательном направлении, посодействовав открытию детского сада в столице княжества – г.Цетинье.
«Будучи всегда чуткой к нуждам и потребностям родного ей черногорского народа, Милица Николаевна выделила сумму денег на покупку «домика с садом» и «приняла на себя все содержание этого заведения со включением жалования двум воспитательницам. Здесь детей учили пению, молитвам, чтению, стихам, ручному труду, садоводству и шитью».
Помимо этого великая княгиня выделила денежные средства на открытие в Цетинье питьевого источника. Первый стакан выпил сам черногорский князь со словами:
- За здоровье великой княгини Милицы!.
Великая война, как тогда называли Первую мировую, началась для России с успешных военных действий и побед на фронте. На фоне стабилизации обстановки и затишья на Балканских фронтах Россия продумывала возможный раз дел территорий на Балканах по планируемым итогам войны. Ввиду того, что Черногория не имела своего официального дипломатического представителя в России, его функции великая княгиня Милица Николаевна в это время взяла на себя.
Именно она четко изложила императору в своем письме от 5 апреля 1915 г. те границы, в которых, по ее мнению и мнению черногорского короля, должна находиться Черногория. Речь шла о Черногории в границах от Далмации до Албании, включающих части этих земель, также некоторые территории Боснии и Герцеговины. Тем самым буквально создавалась «Великая Черногория» – заветная мечта черногорского короля.
Однако с 1915 г. начались неудачи на фронте, русская армия терпела поражения, что отражалось на настроениях народных масс. На волне таких настроений Милица и Стана развернули в Киеве деятельность по увеличению популярности великого князя Николая Николаевича, верховного главнокомандующего. Так, народу раздавались портреты великого князя перед Казанским собором во время чтения там молитв за русского императора.
«Благодаря такой обдуманной подготовке, популярность великого князя Николая Николаевича не упала после падения Галиции и Польши и снова возросла после кавказских побед…» Об этой активности черногорок писали многие современники, часто опасаясь ее последствий. Больше всех опасалась сама императрица, которая полагала, что «черногорки» вынашивают план по возведению на российский престол Николая Николаевича и устранению ее в монастырь, о чем Александра Федоровна с ужасом писала императору.
Тогда, по настоянию Распутина, Николай II взял на себя верховное главнокомандование русской армией.
Роковая ошибка вследствие чрезмерной активности «черногорок».
В чем только не обвиняли черногорских сестер! Александра Федоровна их обвиняла в заговоре против императора; министр финансов Витте – вообще во всем плохом, что случилось с Россией, особенно в проматывании средств русской казны и насаждении мистицизма; историк русской журналистики М.К. Лемке приписывал черногоркам роковую роль в развязывании Первой мировой войны; русский военный министр Сухомлинов также усматривал их причастность к Великой войне.
Он считал, что они «домогались такого влияния, может быть, подходящего в споре из за похищенного стада баранов, но не для крупной политики государства, занимающего шестую часть земной поверхности и граничащего с двенадцатью другими государствами».
Тем не менее великие княгини были весьма не глупы, они играли на настроении народа, в котором крепла ненависть ко всему немецкому, а это отражалось и на отношении к императрице.
Александра Федоровна писала императору:
«Я боюсь Милицы и ее лукавства…».
Своими опасениями насчет реальности заговора делились и великие князья. Так, великий князь Николай Михайлович писал Николаю II, что действия великих княгинь черногорок по поднятию популярности Николая Николаевича «вовсе не идет на пользу престола или престижа императорской фамилии, а только к муссированию мужа великой княгини, славянки, а не немки, а равно как и его брата и племянника Романа. При возможности всяких смут после войны надо быть начеку и наблюдать зорко за всеми ходами для поддержания сей популярности».
Многие опасались, что весьма дерзкий и дальновидный план по возведению на российский трон великого князя Николая Николаевича мог удаться. Тогда престолонаследником становился бы сын Милицы Роман Петрович (напомним, внук черногорского короля Николы Петровича, племянник сербского короля Петра и двоюродный брат будущего короля Югославии Александра. Возможно, что именно возведение на российский престол Романа Романова и было целью этой продуманной деятельности черногорок в Киеве.
Так или иначе, волна революции не пощадила Романовых. С приходом к власти большевиков семьи Петра и Николая Николаевичей успели перебраться в Крым, откуда вместе с вдовствующей императрицей Марией Федоровной в 1919 г. на корабле «Мальборо» навсегда покинули Россию. Подобная же участь ждала и отца великих княгинь, короля Николу, который был вынужден покинуть родину и умер в изгнании. Такова была судьба второго и последнего светского правителя Черногории, ее единственного короля, ярко отражавшая трагедию падения монархического режима и судьбу его представителей.
Поначалу Милица и Анастасия с мужьями и всеми детьми жили в Италии, в гостях у своей сестры, итальянской королевы Елены. В 1922 г. они переехали во Францию. Николай Николаевич по многочисленным просьбам русской эмиграции принял на себя звание председателя «Зарубежного союза русских военных инвалидов» и до своей смерти в 1929 г. претендовал на российский престол.
После его смерти в Италии и Югославии был объявлен траур. В 1931 г. не стало великого князя Петра Николаевича, а в 1935 г. скончалась и великая княгиня Анастасия Николаевна. После этого Милица с детьми переехала к сестре, королеве Елене, в Италию, а после свержения монархического режима и там вместе с ней бежала в Египет, где и скончалась в 1951 г.
Отличительной чертой черногорских женщин всегда являлось умение в любой ситуации вести себя достойно. Что же касается остального, сколько черногорок – столько и характеров. Но не случайно Черногория оказалась единственной балканской (славянской!) страной, независимой от Османской империи, а десять лет назад получила, наконец, вожделенную независимость.
Но это уже другая история.