Звон струится колокольный, арестантов из Напольной,
Вновь к заутрене ведут, их у церкви люди ждут.
Конвоир в уборе сером был с ружьём и револьвером.
Сквозь толпу вёл благородных тихих скромных и голодных.
А народ во все глаза смотрит как на образа.
Пропустить момент негоже будь в пальто или в рогоже.
Богомольные старушки в руки всем суют краюшки.
Этим княжеским особам лишь давали хлеб да воду.
Вот и паперть там и тут всюду нищие снуют.
Помахав, конвой хлыстом осенил себя крестом.
А от нищих, словно мышка, отделился вдруг мальчишка.
Всё измазано лицо, подал узнице яйцо.
В знак любви ему за это поклонилась Лизавета.
И рукой прикрывши очи, дарит отроку платочек.
Сей подарок дорогой, мальчуган принёс домой.
А платочек из батиста был хрустящим белым чистым,
Буквы вышиты на нём красным шёлком с серебром.
Тот мальчишка шустрый шкет, мой родной любимый дед.
И лишь в старости седым он поведал молодым.
Горькие воспоминания. Люди шли те на заклание…