Мне весенний день навеял,
В тёплом ветре отдохнув,-
Зря морковку не посеял
В ноябре под лёгкий плуг.
Быть бы поросли в апреле
Под заботливым лучом,
На прогретом, чёрном теле,
Взмыв естественным путём.
И продёрнул бы излишек
Тонких кротких волосков,
Если б не было делишек
В валке круглых дураков.
Распластав на солнце кости
По проклюнувшей траве,
Ненароком втёрся в гости
К муравьиной детворе.
Эти шустрые чертяги
С челюстями в крепкий сплав
Убедили без напряга
Соблюдать лесной устав:
Не мешать им по проходу
На дороге и тропе,
Когда группой тянут в ногу
Груз огромный на спине.
Впереди бежит смотрящий -
Шустрый малый по ходьбе,
Как картограф настоящий
Ставит метки по тропе.
Следом – братия понуро,
В три погибели склоняясь,
Как в плену брела немчура,
От мороза хоронясь.
Вроде слышу мат и вздохи,
Как ругают мужики
Управляющих за крохи,
Получаемых с руки.
Тяжела, видать, судьбина,
Хоть и счастливы на вид,
И крепка семья, едина,
Род в союз сплочённый сбит.
Спотыкаясь об травинки,
Может сразу группой ног,
Шёл обоз по той тропинке
В муравьиный домик-стог.
Там возня видна наружу –
Жизнь, как цвет, кипит весной.
Пережили – рады – стужу
И – к работе полевой!
Передвинул я лежанку
С троп в подшёлковом пути –
Не одну ещё вязанку
Муравьям по ним нести.