Апрель, а мне всё кажется, что март –
Так ветрено и пасмурно-тревожно.
Отчаянные жители мансард
На воробьёв растрёпанных похожи.
Под крышами сто первых этажей,
Плывущие сквозь тучи дождевые,
Они забыли, кажется, уже,
Как выглядят прохожие живые.
Здесь наверху всё тучи да туман,
А улица там где-то... Словно, пропасть,
Что разделяет спящие дома,
Скребущую по небу небоскрёбость…
Гудящий лифт за несколько минут
Тебя с небес на землю опускает,
Сто раз в окошке циферки моргнут –
И вот земля. Весенняя такая…
Бегом туда, где старый город спит,
Прикрыв до утра ставнями окошки
Где тротуар из выщербленных плит
Знаком до боли. А фонарь сторожко
Посмотрит вслед – знакомый. Так и быть
Иди, дружок. Соскучился, наверно,
Замучил небоскрёбный серый быт
Пустой пейзаж, почти что стратосферный.
Внизу всё так, как быть должно всегда –
Дворы из детства, старые качели
Качает ветер. Дальше – слобода,
Окраина... Вот здесь мы все взрослели...
Где старый дом шероховатость стен
Под дождь подставил, не боясь размокнуть,
Особых не заметишь перемен,
Смотря на мир сквозь маленькие окна.
Где запах пробудившейся земли
Тревожит так, что хочется заплакать
И слёзы лить. И дождик будет лить
На листья череды и портулака,
На тоненькие стебли вероник,
На лаковые листья белых лилий,
Коронам царским лить за воротник,
Как будто он решил всю воду вылить
Сегодня, не оставив на потом,
Ни капельки не сохранив на лето...
Уходим в ночь, слоняться под зонтом
И слушать дождь до самого рассвета.