Воскресенье ворвалось под ресницы солнечными брызгами. Сон еще догонял реальность, раскадровкой мерцая в памяти.
Сюжет был выстроен с кинематографической четкостью и поделен на две серии. Да, примерно в 3:45 утра кот стал тереться шерстяной щекой об ухо и пришлось уйти на антракт. Быстро уснуть снова не получалось – выбирая положение, в котором не будет тянуть «орешек» в груди, она проворочалась минут сорок. Но, как только сознание стало погружаться обратно в сон, действие продолжилось, без титров и краткого содержания первой части.
***
Она сидела на больничной койке в пустой уютной палате для четверых. Палата скорее напоминала санаторный номер советского времени. Уюта добавляли старенькие треники, растянутая футболка и любимая поза – по-турецки, с ногами на кровати. Судя по всему, она тут давно. И на долго.
На дальней кровати сгорбившись сидел муж. Он горбился всегда, объясняя плохую осанку юношеским разрядом по настольному теннису. Дескать, профессиональное это – одно плечо ниже и весь торс в ожидании атаки маленького белого шарика.
Он пришел не один. В воздухе палаты висела взвесь чистой радости. Радость фонтанировала из мальчика лет семи, белокурого и подвижного, словно воробушек. Он и его радость наполняли палату до самых дальних уголков закрытых тумбочек, выравнивая шаткий баланс надежды и отчаяния до крепкой, спокойной веры в завтра.
Сын приблизился, ее обдало теплом по касательной. Он подошел и... уткнулся лицом в грудь сидящему рядом человеку.
Кто это? Как она сразу не почувствовала, что кто-то сидит так близко? С какой нежностью он обнял ребенка – удивилась она и за стеклами его очков заметила полный боли взгляд, посланный мальчику за спину...
***
Будним утром возле храма было пусто и она выбрала скамейку поближе к лесу. Нагретая хвоя источала густой аромат. Мерно тикал светофор для слепых. Ворковали голуби.
Она зажмурилась и шумно вдохнула пряный сосновый воздух. Начинало припекать. На ослепленной солнцем сетчатке стало проявляться продолжение ночного сна...
Родная квартира, в которой прошло детство. Последний, «поднебесный» пятый этаж сталинки, нависающий над оживленным проспектом. Воркующие под крышей голуби, уходящая в горизонт Шулявка и, как в детстве, ничего, совсем ничего не болит.
Маленькая, с высоким закопченным потолком кухня. Муж хлопочет, накрывая скромный стол на троих. В воздухе висит торжественное напряжение. Видимо, какой-то праздник.
В глубине коридора раздается звонок в дверь. Сын идет открывать.
Слегка пригнувшись, гость входит в высокий дверной проем кухни. Садится за стол на свободную табуретку. Неторопливо снимает запотевшие очки. И вдруг, движением фокускника достает из-под стола и протягивает ей большой букет белых хризантем. Белоснежное, с пронзительным запахом осени, облако цветов перекрывает весь кадр.
Как забавно во сне перемешалось время – подумала она, все глубже погружаясь в увиденное. Пласты жизни перетасовались, правдиво переместив самых близких ей людей в невероятные обстоятельства, смешав с незнакомцем. Настолько правдиво, что она ничему не удивляется. Как Алиса в Стране Чудес... Падает, падает...
- Девушка... вам плохо? Что же вы так, без головного убора на солнце-то... Солнце бешеное, нельзя так!
Горячего лица коснулось что-то прохладное. Еще... Она открыла глаза. Над ней в контражуре висел силуэт мужчины. Он лил минералку из бутылочки себе на ладонь и аккуратно касался ее лица мокрыми пальцами.
- Спокойно... Не волнуйтесь. У меня с собой вода есть, все будет хорошо! Только пообещайте мне с непокрытой головой на солнцепек больше не выходить!
Она смогла сфокусировать взгляд. У силуэта появились очки.
- Вам наверняка пойдет милая маленькая шляпка, я почему-то уверен – очки лукаво улыбнулись.
Картинка стала проявляться.
У нее резко потемнело в глазах... В памяти всплыло что-то, на что ранее она не обратила внимания – во сне на голове у нее все время была маленькая вязаная шапочка... Это был он, человек из сна.
«...все будет хорошо!»
Теперь точно