ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
***
Смеркалось ли, светало ли,
Когда одна во мгле
Писала свет Цветаева –
Последний, на земле.
Её словами зарево
Пыталось говорить…
Но унесла Цветаева
Связующую нить
Небес с землёю грешною,
Души – с разлётом крыл…
Но верю, что по-прежнему
Ей путь любви открыт.
— Бог, не суди! — Ты не был
Женщиной на земле!
Марина Цветаева
***
А я – всего лишь –
Женщина…
Создатель, – не суди! –
Легла на сердце трещина,
И – шрам по всей груди.
Ты на земном моём пути
Меня благослови!
И всё заранее прости –
Ты Сам мне дал Любви.
"Ах, далеко до неба!
Губы – близки во мгле..."
Марина Цветаева
***
…Одежды сброшены, как маски…
Глаза в глаза – азарт дуэли…
Мы отдались безумной власти,
От упоения хмелея…
Сплелись дыхания и руки,
В одном желании слиянья,
Где альт и флейта свили звуки
В одно высокое звучанье.
Слились в одно прикосновенье
Блаженство, таинство, отрада...
И дольше века длить мгновенье,
И больше ничего не надо…
"Падали листья. Я родилась"
Марина Цветаева
***
Падали листья, и ветер
Их разносил по проулкам.
Был понедельник, и гулко
Где-то шумели дожди.
Я родилась. По приметам –
Жить мне нелёгкой судьбою
И, наделённой любовью,
Душу в ознобах студить.
И колыбельные пел мне
Тихий октябрь московский
И утешал, по-отцовски,
У колыбели меня:
Будет дано тебе, дева, –
ПлОдом познания с древа –
Слово – спасеньем, отрадой,
Словно молитва, оградой
Обережёт от огня.
***
Держу в руках истлевший томик.
А, может, Боже мой… а вдруг
Его листали Вы, и помнит
Он трепет Ваших тёплых рук?
И понимаю: непременно
Касались Вы его страниц.
И стаи чувств, попеременно,
Меняли взгляд из-под ресниц.
Провидица… небесная... морская,
Пророчица… разъятельница душ,
Какое провидение, какая
Магическая связь коснулась двух
Противоположностей? А, может –
Двух, не отождествляемых, единств?
И что-то подсознательно – до дрожи,
До спазма в горле, холода в груди –
Предсказывает мне: строкою каждой
Горячее дыхание стиха
В меня перетечёт от Вас однажды –
В крови мятежной словом полыхать:
«...............................»
Кого благодарить за счастье это?
Истлевшие страницы, переплёт…
В прижизненном издании поэта! –
Цветаева… и – двадцать первый год
Ушедшего столетья! «ВЁРСТЫ» – это
Мой друг и брат, соратник и двойник,
Лучами первозданнейшего света,
В запасники души моей проник.
Он угадал, иль знал, иль по наитью
Живого первородного огня –
Соединил единственною нитью,
Связав себя, Марину и меня?
***
Он когда-то считал меня взбалмошной,
Несуразной, нелепой, смешной,
Старомодной и тонкою барышней –
Был блокнот со стихами со мной.
Говорил: «Ты с Мариной Цветаевой
Под созвездьем одним рождена…»,
Что Весы и Венера нас тайною
Наделили какой-то сполна.
И всерьёз приговаривал: «Кажется,
Даже сходство портретное есть!»
И просил, чтоб чуть-чуть покуражиться,
Из стихов моих что-то прочесть.
Отмечал, что есть сходство с фамилией –
Ветвь дворянская – польская кровь,
Дед – священник, по папиной линии…
Есть одно – и непреодолимое –
Воспевать неустанно любовь.
Смуглость тонкой руки, и глаза – малахит…
Не она ль по ночам мне диктует стихи?
ПО СЛЕДАМ МАРИНЫ
Оставит нам
И кольца, и дыханье
Былых утех,
Безгрешность
Детскую души
И тайну,
И первородный грех.
Оставит нам
Серебряных браслетов
Весёлый звон,
Последней даты
Плачущего лета
Крик или стон...
Стихов взывающее племя –
Всё выше пасть,
Навылет раненое время
Повергнуть в страсть.
Всё, в чём нет света –
Не её,
И ей не надо.
Тьма – ключ
К окованным дверям
Земного ада.
На свет летит –
Лучу любому рада.
Ей ненавистен ад,
Желает сада,
А лучше – леса,
Как и жизнь назад,
Но опускается завеса...
Ей – уходящей навсегда в зарю:
Бла-го-да-рю!
***
Стихов твоих бокал… пьянящий
Разгадкой скорой… вечной тайны…
Наполнен страстью настоящей.
Я припаду к нему устами
И буду медленно и долго,
Чтоб наслаждение продлилось,
Вино с пленительным восторгом,
Превозмогая бездны близость
И утоляя жажды властность,
Пить, ощущая слога терпкость,
Напиток колдовской прекрасный,
Приветствуя напор и дерзость.
Кто? – одалиска ли, весталка…
Ведунья, не боясь быть странной,
Что розовый алмаз украла
И привезла из дальних странствий,
Иль жрица заклинаний слова? –
Со всемогуществом мессии
Ночь околдовывая снова,
Луну на небе погасила.
Ты сожжена в каком столетье
В костре проклятых инквизиций?
Мне слышится моленья лепет,
И видится огонь в глазницах…
Всё – до последнего глоточка,
Всё – до последней капли выпить…
И за последним словом точку
Как ворога возненавидеть.
О-дна – до дна…
Вино – настойкой
На травах приворотных… знаю
Отравлен слог любовный, только
Мне всё равно. Напьюсь печалью.
И гибелью… Вкушу запретной
Земной, небесной, вечной тайны…
… И ненасытными устами
Вновь припаду к строфе заветной.
1.
ПРЕДЧУВСТВИЕ СТРОК
Издалека... почти неуловимо...
Мелодией забытых мною сфер...
Сквозь времена, пространства...
Снов лавиной,
Давно ушедших в лету прошлых эр...
Приходит отголоском, словно эхо,
Мотив извечной нежности твоей,
И остаётся словом, ритмом, вехой,
Ночной прохладою, истомой дней...
О, вдохновения чарующие токи –
Из тайной чаши бытия глоток.
Ликуют продиктованные строки,
Но мне неведом автор этих строк!
2.
Опять прибрежная волна
Мне шепчет ласково: «Марина…»
И поднимается со дна
Вздох опечаленной пучины.
Застыла, молча, глядя вдаль
С высот волошинской веранды,
И кружит чайкою печаль,
Пронзая воздух утром ранним.
И, узнаваем, вдалеке –
Максимильана профиль горный.
И галька гладкая – в руке,
Её ласкали эти волны.
Здесь вечность чувствуешь острей,
Боль расставания – сильнее,
На берегах других морей –
Так близко не встречалась с нею.
И в Коктебеле, среди гор,
Вдруг запредельно грустно стало,
И хорошо мне от того –
Она когда-то здесь бывала –
Бросала камни в гладь воды,
И собирала сердолики,
Судьбы не ведая, беды,
Что предстояло стать великой –
Ещё не знала. На горе –
Той, что могилой Максу станет,
Бывать любила на заре –
Смотреть, как солнце в горы канет,
И, как всегда, махнуть рукой…
Он на приветный жест ответит
Ей – крепко слаженной строкой,
Смеяться будут, словно дети…
Опять прибрежная волна
Мне шепчет ласково: «Марина…»
3
"Ах, далеко до неба!
Губы – близки во мгле...
– Бог, не суди! – Ты не был
Женщиной на земле!"
Марина Цветаева
Идёшь за рифмой в сад волшебный,
Воспитанный вдыхаешь слог –
Изяществом и совершенством
Пропитан воздух этих строк.
А в интонациях и ритмах –
Движенье ветра и зари,
Дыхание волны у рифов…
Ну, говори же, говори! –
Срывая чувством все запреты
В знак запредельной высоты.
О счастье! – на планете этой
Жила, греша, не каясь, ты.
Сзывала истовые строки
На первозданные листы…
В какие горестные сроки
Молилась о спасенье ты?
Какими бредила ночами,
Когда срывался шёпот в такт
Сердцебиенью и печали,
И подступала немота?
Поведай мне о сокровенном,
Презрев судилища молвы –
О торжестве, поющем в венах,
О перекрёстках роковых…
И о любви, и о проклятье,
Лежащих на твоей судьбе,
О том, что розового платья
Никто не подарил тебе.
О том, что не имела сходства –
Ни с кем, что спутница – верста,
И о печати превосходства –
На предрекающих устах.
Любила кольца и браслеты,
Но только лишь – из серебра,
А золото – на эполетах
Юнцов упавших во вчера...
Леса любившая и реки,
И губы близкие во мгле…
А выпало – всего полвека
Быть Женщиною на Земле.
4.
"Женщина с колыбели
Чей-нибудь смертный грех"
Марина Цветаева
Быть тайною призрачных снов,
Загадкой сокрытой вуалью,
Изысканным кружевом слов,
И радостью быть, и печалью...
Не женщиной даже – мечтой,
Обласканной страстностью слога,
Таинственной самою – той –
Желанною… и недотрогой.
На миг ей в глаза загляни –
Земная, но свет озаренья
Такой, что обуглятся дни
От силы её притяженья.
За нею потянется шлейф
Стихов, откровений, сомнений –
На много оставшихся лет –
Томительно-нежным волненьем.
О, сколько прекраснейших строк
Обязаны ЕЙ появленьем!
Губительной страсти восторг!
Пленительный свет вдохновений!
5.
Не август, не октябрь, а январь.
Тоскую о тебе, Марина, снова –
Служительница культа СЛОВА,
Жизнь вознесла на жертвенный алтарь
Поэзии, и магии полны
Рукой твоей написанные строки.
О, волшебство предутренней мороки! –
Дань вдохновению, предчувствию весны.
Не август, не октябрь, а январь.
Зелёные глаза – причина ведать.
Легко ступаю за тобою следом –
Из строк бессмертных выбирать янтарь
Осенних осиянных листьев клёна
И говорить бессвязно и влюблённо.
Наполнив день созвучьями, как встарь,
Любуюсь долго невесомым снегом,
И тихо говорю с тобой, как с небом…
Не август, не октябрь, а январь…
И ягоды, замёрзшие, рябин
Доклёвывают жадно свиристели,
А в прошлом марте ягоды висели –
Сгубили соком перелётный клин.
Перелистав столетний календарь,
Почувствовала кожей ветер стылый.
Как холодно тебе в те зимы было!
Присядь к камину, не октябрь – январь.
Нальём вина. Я – за помин души,
Ты – за любовь и вечную разлуку.
Прости земле неистовую муку –
Пусть выплачется строчками в тиши.
Но высветит предутренний фонарь
Обратную, небесную дорогу...
Ты станешь собираться понемногу,
Я – ждать октябрь, пережидать январь...
...И вдруг она сказала на прощанье,
Что в прежней жизни были мы знакомы,
Что в Чехии... в Париже... Обещала:
При новой встрече обо всём напомнить.
6.
"Любовь – это значит лук –
Натянутый лук: разлука"
Поэма конца
Как наказание – разлука –
Грозит за дерзость – полюбить,
Когда и кровь, и плоть – наука –
Не во спасение – губить!
Платить сполна – всей мерой боли,
Какую и не перенесть…
К избранникам ревнивы боги –
Как изощрённа эта месть! –
На медленном огне сгорая,
Всё восхитительнее петь.
С лихвой познать блаженства рая,
И – вечной мерзлотой владеть?
О, проклят мир, залит слезами
Пиров на жертвенной крови!
И мёртвыми глядят глазами –
Те души, в коих нет любви.
7.
"Есть одна трава такая
На лугах твоих, о, Русь"
Марина Цветаева
Есть трава, Маринушка, такая
Задохнусь, вдыхая горечь эту.
Капает роса, в рассвет стекая,
Словно слёзы горькие поэта.
Вкус и запах этот – ностальгия –
По России, по родной сторонке.
А в Тарусе… там луга такие! –
Просятся в строку, и ветры звонки.
Ты поплачь, Россия, над Мариной,
Над её полынною судьбою!
Горькими стихами одарила,
Опалила горькою любовью.
8.
В черновой рукописи — посвящение: «Моему брату в пятом времени года,
шестом чувстве и четвёртом измерении — Борису Пастернаку:
"В мире, где всяк сгорблен и взмылен,
Знаю - один мне равносилен."
Марина Цветаева "Двое"
«И я б хотел, чтоб после смерти,
Как мы замкнёмся и уйдём,
Тесней, чем сердце и предсердье,
Зарифмовали нас вдвоём…»
Борис Пастернак
"В две руки развели, распяв,
И не знали, что это — сплав
Вдохновений и сухожилий…"
Марина Цветаева
ДВА ОТРАЖЕНИЯ
Два отраженья, две любви, две боли…
Через судьбу и вечность… Поневоле
Разлучены, разведены, разъяты
По двум фронтам как будто два солдата.
Но не разделены: хоть порознь – рядом –
Судьбой, стихами, кровью, верой… взглядом –
Зрачками внутрь, как в бездну, предстояньем…
Пронзительностью строчек – в расстоянья
И временной поток – в тринадцать лет –
Из зарубежной дали ждать конверт.
Как от престола – самоотреченьем –
От жизни, и нежданным обрученьем
С невыразимой пыткой адских мук –
Разомкнутых навеки нежных рук…
Посланьем в вечность выстраданных строк
На перепутье двух земных дорог…
Мельканье стран и загнанность, и бег,
Слиянье двух не встретившихся рек…
Их двое во Вселенной – две Луны –
Чьим вдохновеньем – соединены?
Две неизбежности, два гибельных обрыва…
От встречи ждать космического взрыва.
Два откровенья – так – обнажены,
Пыланьем вещих слов – обожжены.
Две во Вселенной – пропасти астральных,
Две бесконечности, два таинства сакральных.
И сокровенность снов – до исступленья,
Исповедальность – до самозабвенья.
Два отсвета – далёкий долгий свет,
Через разлуку в протяжённость лет.
Два искупленья – выкуп за беду.
И обречённость – жить в самом аду.
Отчаянье до края – через край…
Закрытые ворота в скучный рай.
Тоски бескрайность, дней земных тщета,
И оглушает звоном немота.
Париж. «Невстреча». Тридцать пятый год,
И – времени трагический исход.
До перекрёстка – знака их судьбы –
Всё версты, вёрсты, всё столбы, столбы…
И тем, и вариаций – миражи,
Поверх барьеров – строчек виражи.
Горящие надеждой, две свечи,
В промозглой непроглядности ночи.
Два вихря, свитых в одинокий смерч,
Две жизни слитых – не разделит смерть.
И не – в руке рука, глаза в глаза…
У каждого – была своя стезя.
Быть ближе невозможно – сердца стук,
Тепло обеих вытянутых рук –
Навстречу – через ночь, тоску, пространство…
И встретиться так горько, поздно, странно…
Неужто лишь затем судьба свела,
Чтобы орудье казни приняла
Из рук его любимейших Марина?
Последним взглядом истово молила...
И вновь – разлука – пароход, вода…
Отплытие. Прощанье навсегда.
Двух судеб роковых несовпаденье.
Две боли, две любви, два отраженья…
...................................
(Почти на девятнадцать лет
Борис Марину пережил,
До смерти в памяти хранил
Оставленный Мариной свет.)
9.
"В мире, где всё — плесень и плющ,
Знаю: один ты — равносущ мне."
Марина Цветаева «Двое»
НЕ СУЖДЕНО
«Не суждено» – Марина скажет,
Но, может быть, не в жизни этой –
Судьба разлукой не накажет –
Не разведёт поврозь поэтов?
Могли сложиться ли иначе –
Стихи, судьба? – вопрос извечный.
Он – светом был во мгле бродячей,
Ты – смутой в привязи сердечной.
Взаимной венчаны любовью,
Напишутся, Марина, строки,
Напитанные прежней болью?
Отступят гибельные сроки?
Да, есть такие в мире рифмы –
Разъединишь – и рухнут строфы.
Из подсознанья – Спарты мифы…
Крест предназначенной Голгофы…
К нему тянулась – «Равносилен»,
И через горестные ночи –
Из зарубежья крик – в Россию:
«Один ты – знаю, равномощен…»
10.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Марина, знаю: не мила чужбина,
Но на Руси смерть ждёт тебя, Марина!
Париж не удержал в своих объятьях…
Москва – беда твоя, твоё проклятье –
Тебе здесь уготована петля
Для лебединой шеи, песни для.
Ах, как страшна обратная дорога –
Поэтам на Руси Елабуг много!
С чужбины – на чужбину... прибыл к полдню
Твой поезд на перрон. Себя не помня,
Ты в ад сошла – живая – в преисподнюю –
Псам на потеху, на потраву –
На неизбежную расправу.
Зачем вернулась? Господи, прости!
Так стосковалась по своей Руси?
Так изболелась душенька – нет сил?
Беги, Марина, жизнь свою спаси!
…Но будет пароход и будет Кама,
И будут губы сжатые упрямо,
И комом в горле – горькие слова...
Да, только словом и была жива!
И будет август – тот – последний в жизни,
Что оборвёт твою земную песнь,
Но каждый стих твой станет вечной тризной,
И каждой строчкой возвестит: ты есмь.
11.
31 АВГУСТА
«Знаю, умру на заре! – ястребиную ночь
Бог не пошлёт по мою лебединую душу»
Марина Цветаева
День памяти Марины. Накануне
Боль, словно пламя, опалила сон:
Елабуга… В ней, как в воде, тонули
Дома, рябины... Колокольный звон?
Нет, показалось – тишина, как глыба...
Дом в три окошка, зеленью увит.
На сковородке – жареная рыба.
В минуту эту кто-то был убит –
Война.
Воскресный день, последний – лета –
Её последний в жизни, страшный день.
Год сорок первый. В фартуке, надетом
На платье тёмное, прервав теченье дел,
Марина, на груди скрестивши руки,
Стояла у открытого окна.
Простоволосая… без выраженья муки –
Немного грустно начала она:
«Они вошли, и стало ясно,
Что всё закончится сейчас.
Я поняла: искать напрасно –
Сочувствия во мраке глаз.
И, видит Бог, – была готова,
Ждала – они пришли за мной
От равнодушных Иеговы…
Устала крест нести земной.
Как руки, волю мне связали –
Иначе я бы не могла –
Всё написала, что сказали –
Тем жизнь Георгию спасла.
Небытие – условность – знала.
Сама верёвку затяну…
Я им с презрением сказала,
Что помощи их не приму.
Не на заре... а я гадала:
Всё ж, на какой заре – из двух –
Уйду, чтоб всё начать сначала…
Как птицу отпускаю дух…»
И с грохотом упала табуретка.
«И всё!» – сказал какой-то человек.
И распахнулась запертая клетка –
Поэта потерял жестокий век.
Дочь Неба, легкокрылая, взлетела –
Рванулась в небеса, чтоб воспарить
Так высоко, как лишь она умела…
Верёвка держит… Оборвите нить –
С землёю связь! Свободная Марина –
Впервые так – свободно и легко
Над горестной землёю воспарила,
А скорбь осталась где-то далеко.
Ночь уходила, сон остался болью –
МАРИНА! Как безмерно велика
Утрата – разлучить с любовью...
Уйти вот так – остаться на века.
МАРИНА! Сколько же не спетых песен
Ты в вечность унесла с собой?!
Всяк – будет мал,
Всяк сущий – будет пресен,
Тебе равна – одна любовь!
12.
Угадала: не ночь ястребиная –
Предосенним последний день был.
Улетала душа лебединая,
Не приняв произвола судьбы,
Распрощалась с Землёй горемычною,
Непомерную тяжесть креста
Скинув с плеч.
Так давай, по обычаю –
Не судить – по завету Христа.
Угадала: не ночь ястребиная...
Провожали её в небеса –
Горе-горечь полынно-рябинная
Да последних стихов голоса.
13.
ПРОЩАНИЕ
"В молчанье твоего ухода
Упрёк невысказанный есть"
Борис Пастернак
Он прощался с Вами темнотою
Самых дальних уголков души…
Он прощался с Вами немотою –
Той, что хоть ни строчки не пиши…
Днями в годы, долгим взглядом в небо,
Нищенством раскраденных ночей,
Горечью отобранного хлеба
И своим сиротством, и ничьей –
Пустотою ли? – Опустошеньем! –
Так иконы со стены – в огонь,
Безысходной болью и лишеньем,
Безнадёжной близостью погонь,
Светом ослепляющего взрыва,
Где стоят – перед расстрельным рвом,
Как у бездны или у обрыва –
С ужасом в глазах, со сжатым ртом.
До предела – за пределы скорби,
Как с собой прощаясь навсегда…
Тяжестью безмерной спину горбит
Та непостижимая беда –
Прекратилось общее дыханье…
Совокупность помыслов и свет…
И слиянье душами, стихами –
Тем, чему ещё названья нет…
Так прощался с Вами Ваш Поэт.
14.
«...Прохожий, остановись!
Прочти – слепоты куриной
И маков набрав букет,
Что звали меня Мариной
И сколько мне было лет...»
Марина Цветаева
Никого… Никогда... Ни цветка...
Неизвестна могила поэта.
Только в памяти бьётся строка –
О немыслимой участи этой.
Время сделало дело своё –
Холм сравняв безымянный с землёй.
Только – ветер да вороньё,
Только дождь слёзы горькие льёт.
15.
Может, заросли там куриной
Слепоты, только маков нет...
Не написано: звать Мариной,
Не узнать – сколько было лет...
Травы, птицы поют над нею,
Земляника зовёт, сладка...
И, надеюсь, рябина зреет –
Приснопамятна и горька.
16.
В КОКТЕБЕЛЕ
Опять я думаю о ней –
Над бухтой, глядя вдаль.
Марина в мареве тех дней
Прелестно молода.
И синь небес глаза слепит,
Шумит морской прибой...
О, вечно юная Лилит,
С трагической судьбой!
Здесь начинается судьба –
Любовь и жизнь – как фронт,
Стихов извечная мольба...
И он – Сергей Эфрон...
Зелёных глаз полу-прищур –
Размытый силуэт…
У моря свет времён ищу
В волнах прошедших лет.
Здесь начинается судьба,
Приведшая в петлю.
Ещё так далеко пальба,
Ещё – люблю… люблю…
Но уготовано судьбой:
В один погибнуть год.
Храни до срока их, любовь!
Ведь в сорок восемь лет всего...
И с разницею – в полтора
Осенних месяца – уйти...
Вернуться им в Москву пора.
О, Карадаг, не отпусти!
Опять, над вольною волной,
Кричала одиноко чайка.
И показалось: не случайно
Она кружила надо мной.
17.
« ...Недолго ведь с крыши на небо»
Марина Цветаева
Она и на Земле – как небожитель –
В плену иллюзий и прекрасных снов.
А ей твердили: «Бросьте, не блажите,
Оставьте миражи созвучных слов!»
Но есть край крыши, где созвучья звонче,
И два крыла, и ветер в звёздах весь...
Оттуда Ты гораздо ближе, Отче,
И проще дотянуться до небес.
Парить легко над сумрачной долиной,
Внизу оставив страх и суету...
Морскою и небесной быть Мариной,
Знать зов глубин и ведать высоту.
18.
Была… и руку целовали.
Ушла – не спросят: а была ли?
Была – наветы, хлябь, долги…
Ушла – в столетия шаги –
Стихи. И в бесконечность – вёрсты.
Грехи – легки, по-детски, просто…
Искать вершин… Предугадать…
Успеть – до капли – всё раздать.
Простить – и стыд, и мрак, и боль…
И на губах – морская соль…
19.
Была… была… как это горько –
Сказать о ней: она была.
Непостижимо… да ведь только –
Смеялась, грезила… ушла…
Уйдя, не унесла с собою
Страданья, радости, печаль…
Наполнен новый день любовью,
И светом озарилась даль…
Ушла… покинула, но все же
Здесь жизнь оставила свою –
В стихах, что были ей дороже,
Чем пребывание в раю.
Сентябрьский вечер, гроздь рябины,
Дыхание её стихов…
Новопреставленной Марине
Прощён весь перечень грехов.
И облака – вослед за нею,
И я поверить не смогла…
Немеют губы и – не смею
Сказать о ней: она была.
20.
В последний день лета…
В последний день лета
Кровила рябина – рвалась из земли:
Сгубили поэта! Сгубили поэта!
Сгубили поэта! Не сберегли!
И больше не будет – не будет рассвета…
Не будет рассвета – ни одного…
Сгубили поэта, сгубили поэта!
И даже могилы нет у него.
21.
Не обретя приюта на Земле,
Гонима беспощадными ветрами,
Она ушла… «Не плачьте обо мне,
Зажгите свечи в полутёмном храме».
Давно земных не ведая забот,
Читает обращённые к ней строки,
Благословляя вечную любовь,
Земные не забывшая уроки,
Вдали от суесловья и греха,
Над морем реет и парит над сушей…
И каждое прочтение стиха –
Молитва за её живую душу.
22.
Это летопись души
Многоточьем чувств ложится…
Знаю, в каменной глуши
Камской
Вновь тебе не спится
Под сугробом гробовым.
Слышу шелест губ – с мольбою
Обращаешься к живым –
Петь – не плакать над тобою.
Слаще словом ворожишь,
Чем при жизни ворожила,
Под забором возлежишь –
Под кладбищенским.
Могила, занесённая пургой –
Ни дороги к ней, ни тропки…
А такой, как ты, другой –
Не сыскать… Ложатся строки
Снегом на полынь-траву…
Стынет горькая судьбина.
Стебелёк сухой сорву –
В память о тебе, Марина.
23.
Люблю стихов твоих шаманство,
Кликушество и колдовство,
Они из утренних туманов –
Лучом пронизанных насквозь.
Они даруют откровенье –
Меж тьмой и светом грань тонка,
И заражает вдохновеньем
Строка, зовущая в века.
Вокруг тебя миры иные…
Но слово пробуждает свет.
Дороги помнятся Земные?
Я верю: помнишь силуэт –
Размытый… из нечётких линий…
Воображеньем дорисуй –
Снегов российских… пражских ливней…
Слов неизменный поцелуй.
В них всё – любовь, всё – озаренье,
Дыханье чувств – обнажено,
Полны – пророческих видений,
Пьянят, как старое вино.
Им следовать, томясь от жажды,
Не рассуждая – им внимать,
И ощущаю клеткой каждой,
Что полнит душу благодать.
Благодарю! Благословляю
Твои наследные слова!
Как никогда, воспринимаю:
Жива… в строке! И тем – права!
24.
ДОМ В БОРИСОГЛЕБСКОМ
ПЕРЕУЛКЕ
Со всех дорог, со всех вокзалов,
К нему вернулась – не живой.
И смотрит влажными глазами
Дом на Марину. Над Москвой
Витает дух её свободный,
Она в своих стихах – жива.
И видит дом: как люди бродят,
Вокруг неё, шепча слова.
И в летний зной, и на морозе,
Звучат стихи – «О, милый грех!»
Она сидит, в усталой позе,
И смотрит горестно на всех.
Она теперь не эмигрантка,
Вернулась из небытия,
Но память беспощадно ранит –
Где, где теперь её семья?
Ни дочь, ни сын, ни внук, ни внучка
Дверь не откроют в этот дом...
За что судьбой такая участь
Дана ей? – в горле горький ком.
Дом не поймёт: так отчего же –
В него Марина не войдёт?
И ждёт шагов её, до дрожи,
Из года в год, из года в год…
Он молодой её запомнил –
Свидетель радостей и бед,
Он и сейчас весь ею полон,
И голос помнит, спору нет.
Здесь каждый стих её прочитан,
Взгляд, скован бронзою – кричит…
О, как она красноречиво
Теперь молчит!
25.
Не сладким соком малины спелой…
Не терпким соком калины горькой,
А кровью алой стихов не спетых
Уста пылают Марины… Только
Сковала губы земля сырая,
Но стих сочится водой сквозь камни,
И ветер голос стихом срывает,
И эхо бьётся о берег Камы.
Им внемлют звёзды, им вторят птицы…
Мотив желанный живой царицы –
Царицы слова… и плачут камни.
26.
ВОЛЬНЫЕ СТИХИ
«Оттого, что я на земле стою –
лишь одной ногой»
Марина Цветаева
Кабы ты была простою женщиною «без божеств»,
чувств шестых и – рыночной – любою – не Лилит.
Кабы ты была земною женщиною – из ребра,
то хозяйкою отменной – экономкою и прачкой,
и кухаркою была бы – не любовницей –
женою опостылевшей давно.
И податлива, покорна, и услужлива была бы.
Но дана другая доля и удел – другой –
быть небесной суждено – над землёй парить
и слагать – творить словами строфы.
Сводною сестрою быть Луне и морю быть сестрою,
говорить с ветрами, травами, листвою…
с дождями... тропами лесными, со звездой,
что пала на твою ладонь…
Не из мраморов Каррары, сердце – кровь и боль,
запредельные скитанья, горние пути…
Заповеданы судьбою и обещаны –
звёзд иных миров мерцанье, сны как явь, и явь как сны,
и полёты – как в любовь – над бездною.
Вереницы слов и строк, и страниц…
Заграниц не надобно бы чопорных столиц…
Ни пред кем не падала – лишь пред словом – ниц…
27.
ПИСЬМО К МАРИНЕ
О, знала ль ты тогда… давно, в Тарусе,
Могла ль предвидеть избранность пути,
Когда впервые, прошептав по-русски,
Стих Пушкина продлила – до пяти –
С его трёх строф, по-детски, гениально,
Всей жизнью оплатив судьбе оброк –
До неизвестности мемориальной –
От тех восьми неосторожных строк?
Могла ль представить жизнь в скитаньях долгих –
Германию, Париж, глухой вокзал
Москвы – в пустых вестях и кривотолках,
И заглянуть Елабуге в глаза?
А если знала? Что бы изменилось,
Когда бы знала – да хоть что-нибудь?
Ну, и потом... потом… скажи, на милость:
Вознаграждён ли Господом твой путь?
Твоим стихам, как драгоценным винам,
Давно настал предсказанный черёд –
Бессчётные тома по магазинам.
Теперь их тоже мало кто берёт –
Почти что, в каждом доме, без сомнений,
Найдётся пара книг твоих, поверь,
Иль – полное собранье сочинений,
Стократно переизданных теперь.
В домах, где ты жила, теперь – музеи
Земного пребыванья твоего.
Там ты творила колдовское зелье
Своих пророчеств, это волшебство
Негромко ремеслом именовала,
Привычно непридуманностью строк
Срывала с дней тех – тайны покрывало,
Переступая вечности порог.
Ошиблась ты сказав: "Другая мода!
Меня не помнят даже старики..."
Опять тебе, через земные воды,
Протягиваю две руки.
Считаешь ли, что жизнь пропала даром?
Стоит в Тарусе памятник тебе.
Марина, слышишь, молодой и старый –
Здесь молят Бога о твоей судьбе.
В Москве, в Борисоглебском переулке,
С тобою, бронзовой, столкнулась невзначай –
Отозвалась в висках и сердце гулко
Стихов твоих надрывная печаль…
Во Франции открыт совсем недавно
Твой памятник в Сен-Жиль-Круа-де-Ви.
Судьбою зарифмованная данность,
Напомнила: душа ещё кровит.
И снова посыпает раны солью
Глухая обречённость бытия:
В Тарусе и во Франции – босою
Страна увековечила тебя.
Но, если б не вернулась ты в Россию –
Могила бы известною была,
И отыскать мне было бы под силу
Её на Сент-Женевьев-де-Буа.
А где-то там, на улочках Парижа,
Любила ты стихами говорить.
Наверное, и там осталась крыша,
С которой ты мечтала воспарить...
И пусть с тобой пребудет только радость –
На том ли свете... иль на этот свет –
Вернёшься ты – не в ночи мрак, а в алость
Зари, предвосхищающей рассвет.
...Я отложила ручку... Тихо в доме...
На небе от заката яркий след...
И в облачном пленительном изломе –
Угадываю женский силуэт.
А луч зари зажёг четыре слова
В её открытой книге на столе:
"Сказать? – Скажу! Небытие – условность".
И облако растаяло во мгле.
28.
Глаза твои, что цветом в осень,
И грустный взгляд из-под ресниц
Увижу вновь, услышу голос
В неспешном шелесте страниц.
Дыхание моё сольётся
С твоим дыханием в стихах,
С тобою каяться придётся
В непреднамеренных грехах.
Спеша за словом первородным,
На очень тонкий лёд ступлю,
Твоё чутьё, родство с природой
Я понимаю и люблю.
Течёт по венам ритм волшебный --
Здесь гармоничен каждый слог,
И строки дышат совершенством,
И упоителен восторг.
Взрывай как порох чувства, слёзы
Пусть набегают невпопад,
Придельной искренности грёзы…
И листопад, и снегопад
Закружатся в одном порыве,
В едином таинстве зари.
Стою немея у обрыва
И заклинаю: «Говори!!!»
29.
"Оттого, что я на земле стою
лишь одной ногой"
Марина Цветаева
Раскинуть руки
и взлететь над лугом –
Над буйством трав
и нежным зноем дня…
Там облака касаются друг друга,
И птицы с удивленьем на меня
посмотрят,
Уступая мне дорогу.
Потокам воздуха довериться вполне,
И, упиваясь совершенством слога,
Покачиваться, словно на волне…
Тяну ладони к небу – не летится –
Не оторваться от земли пока,
Но неизменно,
словно птице, снится:
Я крыльями ласкаю облака.
30.
"Мой милый, что тебе я сделала?"
Марина Цветаева
Колдунья?
Может, и – колдунья...
Зелёных глаз не отвожу.
В ладонь хрустальный шар кладу я
И пристально в него гляжу.
Судьбу пытаю не о прошлом,
О будущем хочу узнать.
Не заметёт следов порошей,
Не ляжет на уста печать.
Увижу, как в мерцанье свечки
Две тени сходятся в одну.
И поплывёт над ними вечность...
И озадаченно вздохну -
Откроется мне в полнолунье,
Что скорая меня ждёт весть.
Колдунья?
Может, и - колдунья...
Что по глазам твоим прочесть?
31.
"Как живется вам с любою —
Избранному моему!"
Марина Цветаева
ЗАГОВОР НА ЛЮБОВЬ
Не стихи, а наговоры
На страницу, как на воду – пей!
Заклинаний тихий шёпот всё слышней, слышней...
Через ночь, но не руками дотянусь до лба –
Пересохшими губами прошепчу слова:
Стань разлука горькой мукой – карой стань,
Встать стеною между ними, бездной встань!
Без меня – померкнет солнце, горек мёд…
Помни – все другие руки – лёд!
Хлеб твой горек и вода – полынь,
Без меня – в любых объятьях – стынь!
Без меня – уста любые – яд,
Взгляд другой – как из могилы взгляд!
Без меня завянут травы, чёрен снег,
Без меня все "ДА" на свете будут "НЕТ"!
Не уснуть и не проснуться без меня
И другой любви бояться как огня!
Утром вспомнишь, улыбнёшься, скажешь: "Сон..."
Но рукою лба коснёшься – воспалён!
32.
ОСТАВЬ МЕНЯ, МАРИНА!
Новые стихи идут лавиной,
Вот-вот – меня накроет с головой…
Наверно, разговор во сне, Марина,
Вернул тебя к обители земной…
Опять диктуешь, милая Марина?
Но пощади, нет силы, больше нет…
Гореть огнём, дымить сырой осиной,
И постигать и тот, и этот свет.
Прости, Марина, но твоё вниманье
Мне тяжело – на сердце… и озноб
По коже, но притягиваешь… манишь,
Так строфы завершаешь рифмой, чтоб
За каждою строкой – другую видеть
И всё пишу…пишу… зачем пишу?
Прости, я не хочу тебя обидеть,
Но ты оставь, оставь меня, прошу!
33.
Сегодня цвет неба, Марина,
Лазурнее аквамарина,
Бег строчек неровен и скор.
Я молча грущу у камина,
Апатии нет и в помине –
Ты смотришь в глаза мне в упор.
А август рябину лелеет,
Закаты всё ярче, хмельнее
И ты завела разговор
О вечности и о дороге,
О том, что любила не многих…
Душа распахнулась в простор.
Ты светишь звездой во Вселенной
И делишься строчкой нетленной,
Мне дорог анафор повтор.
А вечность глядит исподлобья,
Не два несравнимых подобья –
Она не оставит дозор.
Мелодия - та, что не спета
Ей будет достойным ответом.
Не ссорься, Марина, не спорь!
Кончается сказкою лето,
А новая песня не спета,
Не смейся, ведь это не вздор.
Зимы в перспективе объятья...
Ей саван дороже, чем платье,
И неумолим приговор.
А осень уже на подходе,
Добра и щедра ещё, вроде,
Не даст ей достойный отпор.
Оттого что я о тебе спою –
как никто другой»
Марина Цветаева
34.
В ту осень всё сложилось скверно:
Ты в сентябре был мне не верен.
Не с дерев листва –
с уст моих слова,
Как полынь-трава –
даром что жива.
Кровь – по острию
и по венам кровь…
Даром что судьба,
даром что любовь.
Даром жизнь и смерть,
даром косяки
Птиц, зарниц, страниц…
И моей руки
жаркий трепет, пыл –
Щедрым даром был –
Но напрасным.
И недаром –
Поднимается пожаром
Счастье наших прежних дней…
Жаль, что не ушёл ты к ней
Этой осенью. Так жаль –
Не унёс с собой печаль.
35.
"Пригвождена к позорному столбу"
Марина Цветаева
…Ты вновь была верна себе –
В угоду жанру – откровенна.
Всё без утайки – о судьбе…
Не бритвой –
словом вскрыла вены.
И ненасытная толпа
Вновь с вожделением
взирала…
А ты на сцене умирала
Как у позорного столба –
Кровь раздающая – не хлеб…
О, как она струилась ало!…
Быть донором чужих судеб
Ты не устала?
36.
"Хочу у зеркала, где муть
и сон туманящий, я выпытать..."
Марина Цветаева
СТАРИННОЕ ЗЕРКАЛО
Что за зеркало, право? –
В нём – всегда молода!
С позолотой оправа…
Не меняют года
Отражение взгляда.
И всегда – озорно
Подмигнув мне, отраду
Щедро дарит оно.
Разгадать эту тайну
Я пыталась не раз.
Я когда-то случайно
Уронила свет глаз
В этот омут хрустальный
И уйти не смогла,
Околдована тайной,
За него отдала
Всё, что было в кармане,
Не жалея о том.
Отражение манит
Светлых дней миражом.
Почему не меняет
Образ мой не пойму…
Может быть, отражает
Только душу саму?
Иногда в нём картины
Появляются вдруг -
То в поместье старинном
Свечи плачут вокруг,
То сверкнут эполеты,
То вуаль промелькнёт...
Тень какого поэта
Тонет в бездне тенёт?
То камин полыхает,
То темны образа...
Иногда я стихами
Воспевала глаза,
Что, казалось, глядели
Из зеркальных глубин.
Пролетали недели,
Год прошёл не один...
Что за зеркало, право?!
И кто создал шедевр?
То иду по дубраве,
То скольжу по воде,
То влечёт разнотравье…
То ли сон, то ли быль?
В этой дивной оправе –
Отраженье судьбы?
И ответ отыскался
Неожиданно, вдруг,
Показавшийся сказкой:
Был проездом супруг
Тёти Маши, покойной, –
Мне родной по отцу,
Был дворянский исконный
Титул дяде к лицу.
Человек лет преклонных,
Направляясь в Щигры,
Из красавцев салонных
Царскосельской поры…
Он сказал: "Это Домны
Аполлоновны вещь –
Ты же бабушку помнишь?"
И вцепился, как клещ,
Взглядом в корпус оправы:
"Лет за пять до войны…
Посмотри: вензель справа…"
И… в провал тишины:
"Только дед твой расстрелян
Был, она продала
Это чудо, в неделю,
Вот такие дела...
Как? Откуда? Позвольте,
Чтоб из пропасти лет…"
Дальний звон колокольный
Оборвал мой ответ.
Значит, это наследство
От дворянской родни.
Я рассказы из детства
Помню папины, и –
Говорил: неизвестно
Где мой дед был казнён.
И зеркальная бездна
Полыхнула огнём.
Потянулись виденья
Сквозь столетия дым –
Отвергая забвенье,
Молодым-молодым
Вижу дедушку в рясе –
Проницателен взгляд,
Рядом – дева в атласе –
Скромен серый наряд.
Долго было фамильным…
И утрачено... но
Провиденьем всесильным
Внучке возвращено.
Цепь событий вместило,
Чувств изменчивых нить,
Чтобы мне с новой силой
Память рода хранить.
***
Года свечами таяли
На дальней стороне,
Марина-свет Цветаева
Была верна строфе.
Перо Тарусой бредило,
И, в памяти свежа,
Входила в грудь, воспетая,
Подобием ножа,
И болью боль разъятая
Кровила по строке –
Родная и проклятая,
Осталась на Оке.
«… Марина – Цвета-Ева,
А ты – Цвет-кова…»
Татьяна Костандогло
Оковы - кандалы…
Мне душу
Спасти бы от грядущих снов,
Лететь за Евой, не нарушив
Законов естества…
Любовь
Любовью растревожив,
Стихами призывать рассвет,
Вбирать слова, как солнце, кожей.
Закрыв глаза, пройти вослед
Пути её – парить над бездной,
По краю пропасти идти…
Когда-нибудь и я исчезну,
Сказав последнее - "Прости!"
Ковать слова? А, может, волю
Выковывать? Или судьбу...?
Цвет – крови?
Может – общей доли?
Цвет слова! – Вознести мольбу...
Живое - дышит, бьётся слово,
Ведёт за Евою, зовёт…
И разрушаются оковы
Души – свободной, как полёт.
ТАТЬЯНЕ КОСТАНДОГЛО
ОТКЛИК НА "ПЯТЫЙ ВОЗДУХ"
http://www.stihi.ru/2010/05/30/4862
Какая мощь бунтарская со дна…
Ещё не слыша имени Марины,
Её сестрой была наречена!..
Не зря сакральность гибельной пучины
Звала тебя, ждала, тая глубины...
И, зарождаясь в таинствах тишин,
Родство по крови выпростало слово –
Первопричинно-истинной основы
Для покоренья яростных вершин
И для пророчеств – голос первородный –
Единокровен Дух равносвободный.
Слова, что вызывают только боль,
Из пепла возрождаясь вязью строчек,
Приносят в мир спасение – Любовь –
Божественной субстанции источник.
Не знала ты, как страшен океан…
В нём гибнут корабли надежд и страсти.
Но как душа – тебе он Богом дан –
Стремителен, растерзанный на части
Противоречий, гибельный поток -
Разверзнутою бездной между строк.
Лети на свет небес! Ты – не земная –
Вниз не сорвёшься, крыльев не сложив,
Не помня: что есть смерть
и что есть жизнь,
Смятения отчаянья не зная.
Не смолкнет пусть пленительный напев,
Небесной и морской - двух певчих дев.
Знакомой песней души услаждая,
Ворвись любовью всей в проём окна…
В проём груди – и, спутав имена,
Вселенская органная волна,
Стань на одно мгновение тиха,
Чтобы послушать – плачет ли она,
Особенно во время листопада…
И знай, сестра: ты у неё – одна,
Не прерывай дыхания стиха!
Ей, кроме песен, ничего не надо.
ЧТИЦА - В ДЕНЬ ПОЭЗИИ
Меха хранили запах нафталина,
Бокал вина дрожал в её руке,
Поблекла роза на плече…
Неодолимо
Желание стихов… и о тоске
Она читала нам, и о разлуке –
Рождественский и Пастернак... Она,
Так театрально воздевала руки,
Казалось, по-Цветаевски бледна,
И по-Ахматовски тиха и горделива,
То набежит волною, то замрёт
Дыханием нежданного отлива,
То, словно птица, просится в полёт.
Но образ не монтировался с болью
Ахматовской трагической строки,
Цветаевской – отравленной любовью –
Слова полынно-истово горьки.
Казалось: за её спиной Марина,
О фартук руки вытерев, взошла
На табурет...
А чтица всё царила
На сцене, всё слова в истоме жгла.
И голос – то крещендо, то пиано,
А поза – Станиславский верил ей.
Мне показалось: улыбалась Анна –
Там, за колонной где-то, у дверей.
И всё бы ничего… стихи листая,
Сказала чтица, явно невпопад:
«Поэтов современных не читаю –
Все, как Рубцов и Тряпкин – суррогат!»
«Над вымыслом слезами обольюсь»
А.С.Пушкин
ЧТО ЭТО БЫЛО?
В какой изысканной компании
Я провела сегодня вечер –
Горели в полумраке свечи,
В бокалах пенилось шампанское…
Куда мы плыли? – не припомню я –
Широкими речными водами,
Но – восторгались переводами
Шекспировских сонетов. Молвила
Проникновенно и возвышенно,
Стихи молитвою считая,
Марина (в блузке шёлком вышитой)
«Горы» поэму нам читала.
Читали все – негромко спорили.
Неподражаемо Марина
Смеялась… что-то говорила
О – на Оке стоящем – городе.
И на неё Борис так пристально
Глядел мучительно и странно,
И показалось мне, что с пристани –
Они уйдут тропой тумана:
"Тут все — полуслова и тени,
Обмолвки и самообман,
И только верой в воскресенье
Какой-то указатель дан."*
"Сведи с ума глазами карими..."–
Опять читала нам Марина –
О Чехии и белой армии,
О гибели и о рябине... –
Как в прошлое, смотрела в сторону,
И с ненасытностью извечной,
Строкою сбывшейся растрогана,
Припала грустным взглядом к свечке.
Мне бы прочесть им посвящения,
Но я стихи свои забыла,
Сбиваясь, что-то говорила,
У каждого – прося прощения.
...Что это было? – не видение,
Не явь… не сон... Что это было?
Жжёт сердце мне стихотворение…
О, Боже, как... я их… любила!
------------------
* Борис Пастернак - «Памяти Марины Цветаевой»
ПОСЛЕСЛОВИЕ
А послесловия не будет –
Лишь послевкусие, оно –
Душе отрада в сонме буден,
Пьянит, как старое вино,
Разлуки боль и скорбь утраты…
(Не всё содеяно – к добру).
Когда-то временем распяты,
Слова тоскуют по перу.
Марина, вдохновенны строки,
И бесконечен разговор –
Не властны над стихами сроки,
И с вечностью не кончен спор.
P.S
ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ ПОЭТАМ
Поэт – провидец, но, слагая,
Судьбу не стоит предрекать.
Пусть будет весть в стихах благая,
Пророчеств сила велика!
О, всем известная доктрина:
Вещ поэтический улов –
Петлёю бредила Марина,
Предвидел пулю Гумилёв.
«Такая прочная…» – издёвкой
Звучит – «хоть вешайся…» – вот так,
Давая смертную верёвку,
Сказал Марине Пастернак.
Так Мандельштам, предвидя клетку,
Избегнуть гибели не смог.
В крещенский холод, а не летом
Рубцов… Как беспощаден слог!
"С свинцом в груди лежал недвИжим..."–
Накликал Лермонтов беду.
И не однажды вновь, предвижу,
К строке фатальной припаду.
Избави Бог – касаться темы –
Запретной! Верю я – не вздор,
Чтоб не подслушал мысли демон
И не исполнил приговор.
Слова… слова…
В них целый Космос,
В них тайны неба и земли.
Не внемлем разуму, но голос
Мы для пророчеств обрели.