Седой романтик, рифмоплёт, болтун…
Его корвет, застрявший между лун,
покачивает сонный океан.
А он – в Москве.
Кончается вино.
Танцует на экране Мимино.
И курит ТЭЦ малиновый кальян.
Смеркается. Лирическая бредь
смогла, воскреснув, дважды умереть,
придавленная классиком.
А к трём –
уронит ручку, приобнимет стол
и попадёт на сказочный атолл,
оставив Блока с синим фонарём.
Там лижут волны лоскуток души,
а вместо пемфисов растут карандаши
(как будто бы рассыпали колчан),
там небу звёзды ставят вечный шах,
там мёртвые с живыми – на ушах,
в рубашке красной – Фрунзик Мкртчан.
Но вступит день другой в свои права –
и вырастет обычная трава,
помчит по кронам ветер – свеж и юн.
И побредёт невесть… ни бог, ни царь, –
где улица, аптека и фонарь, –
в портфеле пряча птицу Гамаюн.