Серую шляпу я гладил и мял.
Знакомую долго под тополем ждал.
Дворники вышли в вечерний обход.
Круги навиваю – никто не идет.
Завтра уеду в Тобольск иль в Вуктыл.
Буркнет прохожий: «Чего загрустил?»
Я сяду в транзитный и книги продам.
Уеду на Север, а, может, на БАМ.
Уеду к тому, кто в куличках живет.
Уеду туда, где сиреневый лед
катает веками над черной водой
ветер буянный с седой бородой…
Тополь шумел, зеленела листва.
Подружка моя, позабыв, не пришла.
Крикнула сонно кукушка: «Ку-ку».
Рижская шляпа висит на суку.
Уеду в Карпаты, обиду прощу.
В Кодрах Молдовы любовь поищу…
Чего ж тогда сердце, что бубен стучит?
Чего ж тогда звезды бледнеют в ночи,
память свиданий прощальных храня?
И дворники в парке не гонят меня!
За речкою, в травах скрипит козодой.
Время такое бывает весной:
на дереве дряхлом завьется листва,
и в водах весенних дурная молва
найдет упокой, растворившись в волне.
Подснежником счастье пробьётся ко мне.
Река унесет расколовшийся лёд.
Подружка моя на свиданье придет.